Человек из чужого времени

Сидненко Борис Николаевич

– Он всегда со мной.

– Очень хорошо, а теперь по делу. Компания «Формула 7» из Москвы прислала запрос на коммерческое предложение по поставке ей двадцати джипов «Нисан Пэтрол». Свяжитесь с нашими партнерами в Германии. Пусть по факсу пришлют условия поставки. Пригласите москвичей на переговоры. Все остальное по прежней схеме, как с «Вольво». И обратите внимание на одну деталь: если Москва пересаживается на джипы, значит, это становится общей тенденцией. Проработайте тему.

– Хорошо бы аналитика завести.

– Вы и будете моим аналитиком.

– Для этого нужен доступ к информации.

– Ее

у вас будет столько, сколько захотите. Как только закончим с «нисанами», переключайтесь на аналитику. Подготовьте концепцию. В помощь дам одного прекрасного математика, он же и экономист. Да, и почитайте про операции на биржах. Скоро это станет основным нашим бизнесом. И постарайтесь как можно скорее избавиться от лишней информации, поверьте, она вам совершенно не нужна. Вы человек новой формации, у вас прекрасное будущее.

– Я использую только ту информацию, которая мне нужна.

– Отлично! Просто иногда надо делать ревизию своих столов. Я периодически этим занимаюсь. И все лишнее либо выбрасываю, либо передаю тому, кому это более нужно, чем мне. Бывает и так, что какой-либо хлам к нам переходит по наследству. Мы думаем, что он бесценен, а на самом деле, у него просто нет и не может быть цены, как и у любого другого хлама.

Да, тут уж ничего не скажешь, Семен Ефимович умел так искусно намекнуть на сложности, от которых следует избавиться, что уже не требовались никакие пояснения и дебаты. К тому же он был человеком слова и дела. Если уж его выбор падал на человека, то это было подобно манне небесной. Он не жалел денег на специалистов, но штаты не раздувал. На него в СП работало всего семь человек. Он их называл «Великолепная семерка». Каждый из этой семерки был загружен работой по уши, и на разговоры друг с другом времени не оставалось. Свободное время – полчаса – выпадало на обеденный перерыв. Сегодня Михаил впервые не пошел бродить вокруг Смольного в поисках хлеба насущного, а воспользовался пропуском, который ему сделала Елизавета Аркадьевна. И не напрасно, хотя это могло существенно осложнить его жизнь.

Преодолев множество узких и широких коридоров, мраморных лестниц и деревянных лесенок, пять или шесть контрольных пунктов, Михаил наконец-то попал в столовую, располагавшуюся на первом этаже правого крыла желтого здания. Это был большой и длинный зал с двумя рядами колонн. Слева была раздача. В изобилии первых и вторых блюд, в разнообразии салатов, закусок и напитков можно было запутаться. Все это заканчивалось несколькими кассами. Народу было много, но очередь двигалась быстро. Справа, вдоль стены, располагались буфеты, где можно было купить конфеты в коробках, настоящий молочный и пористый шоколад, икру, твердокопченую колбасу и массу других дефицитных продуктов. В магазинах города в это время уже начались перебои даже с хлебом, сахаром и солью, не говоря уже про мясо и масло. Зубная паста, мыло, крем для обуви исчезали с прилавков прямо на глазах. Впервые за долгое время Михаил выбрал то, что ему действительно хотелось съесть. Пообедав, он решил кое-что взять с собой и встал в очередь у одного из буфетов.

– Подарите мне шоколад, – раздался у него за спиной знакомый голос.

Михаил обернулся.

– Здравствуйте, Елизавета Аркадьевна.

– Просто Лиза.

– У меня уже есть одна Лиза.

– Ну что ж, тогда я буду Елизавета вторая. И поскольку в России таковой не было, то будем ориентироваться на европейские стандарты.

– Вероятно, все к тому и идет.

Тем временем подошла его очередь.

– Мне бы, барышня, палочку вот этой твердокопченой колбаски, коробку конфет «Грильяж» и шоколад, – он на секунду задумался и, вспомнив рассказ Виталика, сделал свой окончательный выбор, – «Золотой якорь».

– С вас тридцать семь рублей.

Михаил рассчитался и тут же вручил шоколад даме.

Когда они вышли из столовой, Елизавета Аркадьевна сказала с какой-то легкой грустью:

– Мимо меня проплывало много шикарных кораблей, но золотой якорь мне подарили впервые.

– Вы любите путешествовать по морям и океанам?

– Только с надежным капитаном.

– А просто так, очертя голову, для души и наобум, куда ветер подует?

– Нет. Это не для меня. В первом и последнем моем путешествии я была вместе с моим мужем.

– Он у вас капитан?

– Майор госбезопасности, – улыбнувшись, поправила она, вкладывая в это совершенно иной смысл.

– Понятно. Теперь я должен все время оглядываться?

– Бросьте, Михаил, он не ревнивый. И потом, мы с ним уже так давно вместе, что порядком надоели друг другу. Мы с ним как американские напарники-полицейские – в одной машине, но с разной личной жизнью.

Елизавета Аркадьевна искренне улыбалась.

– А на корабле?

– О-о-о! В тот раз он был на высоте и действительно был моим капитаном. Во всяком случае, мне так хотелось в моих фантазиях. И уже неважно, кто в это время был на самом деле капитан корабля.

– Это, наверно, было сказочное путешествие?

– Оно планировалось как сказочное.

– Что-нибудь произошло?

– Давайте лучше о вас поговорим, Михаил. Что вам нравится? Вы сами-то много путешествовали?

– Случалось и такое.

– И куда, если не секрет?

– Я был в Польше, в Германии, в Австрии, а в… – он чуть было не назвал год, – последний раз я побывал во Франции. Но всякий раз я бывал там один. И уже на следующий день начинал скучать по родной России.

– Это потому, что один.

Она рассмеялась. При всей ее напыщенности смех был настолько очаровательным, искренним и заразительным, что он и сам невольно улыбнулся.

– С вами весело, – сказала она, насмеявшись вволю.

– Это только ваша заслуга.

– Тогда будем считать, что шоколад я отработала.

– Ни в коем случае. Отрабатывать – это удел мужчины. Вы заставили меня вспомнить прекрасные моменты моей жизни, чем доставили мне огромное удовольствие. Поэтому я дарю вам еще и эту коробку конфет.

– Если так дело пойдет и дальше, то мы доберемся и до вашей колбасы.

Ей снова стало весело. На щеках у нее появился румянец. Она хохотала, как ребенок, звучно и заразительно.

На этот раз Михаил не понимал, над чем она смеялась, но все равно ему тоже было весело.

– Вообще-то это планировалось мне на ужин и завтрак. Но ради такого смеха я готов голодать до следующего обеда. Вот вам моя колбаса.

Она еще раз прыснула заразительным смехом.

– Ой, Михаил, вы меня развеселили, я давно так не смеялась. Я раскрутила вас на целых тридцать семь рублей, с ума можно сойти.