Человек из Санкт-Петербурга
Шрифт:
Отец продолжал:
– Уолден не хочет откладывать свадьбы. Ты покинешь Россию и уедешь с ним в Англию. Забудем об этой безобразной истории, и никто о ней не узнает. Это идеальное решение.
– А Феликс? – спросила Лидия, задыхаясь.
– Пытки немедленно прекратятся. Как только ты отправишься в Англию, его освободят. И ты никогда его больше не увидишь.
– Нет, – прошептала Лидия. – Бог свидетель, нет.
Восемь недель спустя они поженились.
– Ты и в самом деле пыталась заколоть отца? – спросил Феликс одновременно восхищенно и насмешливо.
Лидия кивнула. Она подумала: «Слава Богу, что он не догадался об остальном»
– Я горжусь тобой, – проговорил Феликс.
– Но это был ужасный поступок.
– Он был ужасным человеком.
– Сейчас я так не думаю.
Возникла пауза. Феликс мягко произнес:
– Так, значит, ты меня не предавала.
Желание заключить его в объятья было почти непреодолимым. Она все же заставила себя сидеть неподвижно. Прошло мгновенье.
– Твой отец сдержал слово, – продолжил он задумчиво. – Пытки в тот же день прекратились. А на следующий день после твоего отъезда в Англию меня выпустили.
– Как ты узнал, что я уехала?
– Получил записку от служанки. Она оставила ее в книжной лавке. Конечно, она не знала об условии, поставленном тебе отцом.
Им столько всего важного нужно было сказать друг другу, что они погрузились в молчание. Лидия все еще боялась шевельнуться. Она заметила, что он все время держал правую руку в кармане пиджака. Раньше такой привычки она за ним не замечала.
– Так ты научилась свистеть? – вдруг спросил он. – Она не смогла сдержать смеха.
– Я оказалась неспособной.
Они снова умолкли. Лидии хотелось, чтобы он ушел, и одновременно она отчаянно желала, чтобы он остался. Наконец она спросила:
– А чем ты занимался с тех пор?
Феликс пожал плечами.
– Довольно много путешествовал. А ты?
– Воспитывала дочь.
Никому из них не хотелось, видимо, углубляться в тему о прошедших со дня их последней встречи годах.
– Что привело тебя сюда? – спросила Лидия.
– О... – На какой-то миг Феликс словно смутился – мне нужно повидать Орлова.
– Алекса? Зачем?
– Арестовали одного матроса-анархиста. Мне необходимо убедить Орлова содействовать его освобождению. Ты ведь знаешь, как обстоят дела в России – никакой законности, только право сильных мира сего.
– Алекс больше не живет здесь. Какой-то грабитель напал на наш экипаж, и он испугался.
– Где же мне найти его? – спросил Феликс.
Он весь вдруг напрягся.
– В отеле «Савой». Но я не уверена, примет ли он тебя.
– Может, и примет. Надо попытаться.
– Для тебя это так важно?
– Да.
– Ты по-прежнему... занимаешься политикой?
– В этом моя жизнь.
– Большинство молодых людей с возрастом теряют к этому интерес.
Он горько улыбнулся.
– Большинство молодых людей женятся и заводят детей.
Лидию охватило сострадание.
– Феликс, мне так жаль.
Он протянул руку и взял ее ладонь. Отдернув ее, она поднялась.
– Не прикасайся ко мне, – проговорила она.
Он с удивлением взглянул на нее.
– Не знаю, как тебе, но мне это послужило уроком, – сказала она. – Меня воспитали в убеждении, что страсть есть зло и приносит лишь погибель. Какое-то время, когда мы были... вместе... я перестала в это верить или, по крайней мере, делала вид, что перестала. И вот результат – я погубила себя и тебя. Мой отец был прав – страсть губительна. Я этого не забыла и никогда не забуду.
Он с грустью посмотрел на нее.
– Ты пытаешься себя убедить в этом?
– В этом правда.
– Толстовская мораль. Праведность не всегда приносит счастье, но неправедное поведение непременно сделает человека несчастным.
Она глубоко вздохнула.
– Я хочу, чтобы ты немедленно ушел и никогда бы не возвращался.
Он смотрел на нее долго и молча, а затем встал.
– Хорошо, – сказал он.
Лидии показалось, что ее сердце сейчас разорвется. Он шагнул к ней. Она стояла неподвижно, понимая, что ей необходимо бежать от него, и не в состоянии сделать этого. Он положил ей руки на плечи и заглянул в глаза, и было уже поздно бежать. Она вспомнила, что ощущала раньше, когда они вот так смотрели в глаза друг другу, и воля покинула ее. Притянув к себе, он обнял ее и стал целовать. Все было, как всегда: его рот, жадный, страстный, нежный, искал ее губы, мягкие и тающие. Она сильнее прижалась к нему. Внутри у нее все горело. По телу пробежала дрожь наслаждения. Нащупав его ладони, она взяла их в свои и крепко сжала, ей надо было ощутить его присутствие, его тело...
Вдруг у него вырвался крик боли.
Объятия разомкнулись. В недоумении она смотрела на него.
Он поднес правую руку ко рту. Она увидела его рану и поняла, что от ее пожатия та стала кровоточить. Она шагнула было к нему, хотела взять его за руку, сказать, как ей жаль, что так вышло, но он отступил назад. Какая-то перемена произошла с ним, чары разрушились. Повернувшись, он пошел к двери. В ужасе смотрела она, как он уходил. Дверь с шумом захлопнулась. Лидия закричала, как потерянная.
Еще секунду она стояла, глядя на то место, где он только что был. Она чувствовала себя опустошенной. Упала в кресло, и тут ее начало трясти.
Ее чувства были в полном смятении, мозг затемнен. Наконец, пришло успокоение и с ним одно, самое главное ощущение: радость от того, что она не поддалась соблазну и не досказала ему последней главы своей истории. Эта тайна хранилась у нее глубоко, подобно осколку шрапнели в затянувшейся ране; и там она останется до самого последнего ее земного дня, и с ней же и уйдет в могилу.