Человек из Санкт-Петербурга
Шрифт:
После обеда сэр Артур отправился в Октагон, где он устроил свою штаб-квартиру. Уолден и Томсон, надев шляпы, вышли на террасу выкурить по сигаре. Освещенный солнцем парк, как всегда, был великолепен. Из дальней гостиной раздавались мощные аккорды фортепьянного концерта Чайковского: это играла Лидия. На Уолдена нахлынула грусть. Тут музыку заглушил рев мотоцикла – еще один гонец спешил сообщить сэру Артуру о ходе поиска. Но ничего нового там не произошло.
Слуга подал им кофе и ушел.
Томсон заговорил:
– Я не хотел упоминать об этом при леди Уолден, но, пожалуй, у нас есть теперь ключик к разгадке того, кто мог быть предателем.
Уолден похолодел. Томсон продолжил.
– Вчера вечером я допрашивал Бриджет Кэллэхэн, хозяйку квартиры на Корк-стрит. Боюсь, я ничего из нее не выудил. Но поручил своим людям обыскать ее дом. Сегодня утром они показали мне, что обнаружили там.
Он вынул из кармана порванный надвое конверт и протянул его Уолдену.
Тот с ужасом увидел, что конверт был украшен гербом Уолденхолла.
– Узнаете почерк? – спросил Томсон.
– Уолден перевернул половинки конверта. На их обратной стороне было написано:
Мистеру Ф. Кшессинскому
19, Корк-стрит
Лондон
– О, Боже, только не Шарлотта, – вырвалось у Уолдена. Он чуть не зарыдал. Томсон хранил молчание.
– Она направила его сюда, – проговорил Уолден. – Моя собственная дочь.
Он уставился на конверт, как бы заклиная его исчезнуть. Невозможно было не узнать почерк, так он был похож на его почерк в молодости.
– Взгляните на марку, – сказал Томсон. – Она написала письмо, сразу же по приезде сюда. Оно отправлено из деревни.
– Как это могло произойти? – спросил Уолден.
Томсон ничего не ответил.
– Феликс был тем человеком в твидовой кепке, – вымолвил Уолден. – Все сходится.
Он ощутил безнадежную печаль, даже скорбь, будто умер кто-то из самых близких. Окинул взглядом парк с его деревьями, посаженными еще его отцом полвека назад, и лужайку, за которой его предки ухаживали целую сотню лет. Теперь все оказалось напрасным, напрасным.
Он еле слышно произнес:
– Борешься за свою страну, а тебя предают внутри нее же социалисты и революционеры, борешься за интересы своего класса, а тебя предают либералы, борешься за благополучие своей семьи, но даже и здесь тебя предают. Шарлотта! Почему Шарлотта?
У него перехватило горло.
– Проклятая штука жизнь, Томсон. Проклятая.
– Мне придется допросить ее, – сказал Томсон.
– И мне тоже.
Уолден поднялся. Посмотрел на свою сигару. Та давно погасла. Он отшвырнул ее.
– Пойдемте.
Они вернулись в дом.
В вестибюле Уолден остановил горничную.
– Вы знаете, где сейчас леди Шарлотта?
– Думаю, в своей комнате, милорд. Мне пойти посмотреть?
– Да. Передайте, что я немедленно хочу поговорить с ней в ее комнате.
– Хорош, милорд.
Томсон и Уолден остались ждать в вестибюле. Уолден обвел его взглядом. Мраморный пол, резная лестница, лепной потолок, прекрасные пропорции зала – все потеряло смысл. Мимо них проскользнул лакей с низко опущенной головой. Вошел очередной мотоциклист и направился в Октагон. Появился Причард и взял со столика письма для отправки на почту; вероятно, то же самое он сделал и в тот день, когда Шарлоттой было написано то предательское письмо к Феликсу. С лестницы спустилась горничная.
– Леди Шарлотта готова вас видеть, милорд. Уолден и Томсон двинулись наверх.
Комната Шарлотты с окнами в парк находилась на втором этаже передней части дома. Она была солнечной и светлой, с красивыми драпировками и современной мебелью. «Давно я не заходил сюда», – рассеянно подумал Уолден.
– Какой у тебя грозный вид, папа, – сказала Шарлотта.
– У меня есть на то основания, – ответил Уолден. – Мистер Томсон только что сообщил мне нечто ужасающее.
Шарлотта недоуменно нахмурилась.
– Леди Шарлотта, где Феликс? – в лоб задал вопрос Томсон.
Шарлотта побелела.
– Не имею ни малейшего понятия, разумеется.
– Черт возьми, не притворяйся такой спокойной! – воскликнул Уолден.
– Как смеешь ты ругаться в моем присутствии?
– Прошу прощения...
Тут их перебил Томсон.
– Милорд, предоставьте это мне...
– Хорошо.
Уолден уселся у окна с одной единственной мыслью: «Как же я мог начать извиняться перед ней?» Томсон обратился Шарлотте.
– Леди Шарлотта, я полицейский, и я могу доказать ваше соучастие в заговоре, связанном с покушением на убийство. Ни я, ни ваш отец не хотели бы, чтобы это пошло дальше, и вас бы на многие годы посадили в тюрьму.
Пораженный, Уолден уставился на Томсона. Тюрьма! Да он просто пугает ее. «Но нет, – вдруг понял он с ужасающей ясностью, – он совершенно серьезен, она ведь преступница...»
Томсон тем временем продолжал.
– Если нам удастся предотвратить убийство, мы сможем закрыть газа на ваше соучастие. Но если убийце удастся его план, у меня не останется другого выбора, кроме как отдать вас под суд – и тогда вас обвинят не в соучастии с целью убийства, а в прямом пособничестве убийству. Теоретически вас могут и повесить.
– Нет! – вырвалось у Уолдена.
– Да, – тихо промолвил Томсон.
Уолден закрыл руками лицо.
– Вы должны избавить себя от этих мучений, и не только себя одну, но и ваших родителей. Вы обязаны сделать все возможное, чтобы помочь нам найти Феликса и спасти князя Орлова, – сказал Томсон.
«Мне все это только кажется, – в отчаянии убеждал себя Уолден. Он чувствовал, что вот-вот сойдет с ума. – Они не могут повесить мою дочь. Но если Алекса убьют, Шарлотта окажется одной из его убийц. Но дело ни за что не передадут в суд. Кто сейчас министр внутренних дел? Маккенна. Уолден не был с ним знаком. Но ведь Асквит непременно вмешается с тем, чтобы не допустить суда... или не вмешается?» – Скажите мне, когда вы в последний раз видели Феликса? – задал вопрос Томсон.