Человек из-за Полярного круга
Шрифт:
— Молодец, Дошлый…
На льду Ушаков прибавил скорость. Лед заныл, зазвенел и уже позади тягача начал всплывать.
— Давай, давай, милый! — Логинов побежал по льду вперед, через речку.
Ушаков поддавал газу, выжимал из машины все, мелькали, сверкая, отмытые гусеницы. «Пена» тарахтела днищем по льду, словно приближающийся гром. Логинов запрыгнул в нее. Тягач перебежал через ледяное поле и, не сбавляя скорости, с разбегу плюхнулся в заберег. «Пена» хватила бортом воду, но тягач тут же вынес ее на берег.
Михаил выскочил
— Ты чего, спятил?
— Не пыли, бугор, — спокойно ответил звеньевой. — Садись, поехали, нет времени на пустые слова.
Когда уже отъехали от берега, Михаил спросил:
— Ты чего, Прокопий, как сорвался, а вдруг бы проломился лед?
— На то и скорость, чтобы убежать, пока он надумает рухнуть. Если подкрадываться, то тягач на выходе клюнул бы носом, а так с ходу вылетели.
— Мудро, — признался Логинов. — Может, поедим. Без горячего что-то в брюхе печет.
— Перебежим Моркошку, тогда привал!
— Когда это еще будет, — запротестовал Логинов.
— Мы теперь с тобой как в вилке. Не проскочим Моркошку — застрянем.
Поднялись на гору. Логинов оглянулся на реку. Ушакову показалось, что у Михаила побелели уши. Он тоже обернулся и остановил тягач. Они вышли из кабины. Далеко внизу на реке морщился лед, «зимник», по которому только что перебежал тягач, сместился по течению и все отдалялся и отдалялся. Лед на Амге тронулся.
Парни сели в машину и поехали дальше. Каждый подумал о своем. А Ушаков сказал:
— Зря, Миха, бочки из-под стлани не выручили. Еще одну переправу брать.
Михаил промолчал — теперь-то что говорить.
— Отломи-ка, Миха, корочку тогда, — попросил Ушаков. Логинов подтянул к себе рюкзак, развязал шнурок, достал начатую булку, подал Ушакову.
— А сам?
— У меня что-то аппетит… всухомятку не лезет, — сказал Логинов.
— А ты попробуй. Ешь. — Ушаков отломил краешек от булки и сунул ее обратно Логинову. — А то отощаешь, нам еще переправу брать.
Глядя на то, как Ушаков охминает хлеб. Логинов тоже отломил, пожевал пропахший соляркой кусок, отложил и стал смотреть на дорогу. Ожившая земля круто набегала на тягач и ложилась под гусеницы. У Михаила кружилась голова.
День был на исходе, к закату клонилось солнце. В кабине было жарко и душно от мотора. Впереди показалась Моркошка. Речка еще больше разлилась, и казалось, вот-вот лед вылезет из берегов и заполнит марь и только оставит нетронутые мшистые горы да черные прибрежные релки смурных елей.
— Жми, Прокопий, — неторопливо сказал Логинов. — Кажется, Моркошка еще на месте, не все потеряно.
— Есть шанс, — поддакнул Ушаков и еще поддал газу. — Только бы успеть на лед встать.
«Встать! — гулко отдалось в голове Логинова. — Встанем, а ну как лед тронется. — Логинов с силой уперся ногами в полик. — Затрет льдом. Фу ты, черт, лезет в голову». Логинов скосил глаза на Ушакова и сразу успокоился — железный парень.
Только
— Может, тягач лебедкой подстрахуем, — предложил Логинов.
— Вряд ли это поможет, — усомнился Ушаков. — Если вылезем на лед, не провалимся…
— В том-то и дело, а как попасть на лед?
Ушаков походил у воды, прикидывая, прицеливаясь.
— Может, «мост» наведем, как делали? — неуверенно предложил Михаил.
— Не успеем, на неделю работы. Эта сатана ждать не будет, — кивнул Ушаков на Моркошку. — Ишь, как притаилась, только и ждет…
— Ну а что ты предлагаешь? — нетерпеливо перебил Ушакова Логинов. — Предлагай! — Воткнул с силой в берег лом.
— Другого не вижу. Как брали Амгу, так и тут…
Михаил выдернул из земли лом, щупая дно, добрел до закрайка, обколол кромку, оперся на лом, вылез на лед.
— Сам-то не «мырни» — осторожнее, Ушаков. Главное, проверь тот берег, где выходить будем…
Логинов совал лом под лед и комментировал, где какая глубина. Наконец нашел подходящее место, неглубокое и, главное, отлогое.
— Под тем берегом промерь.
Михаил сходил за реку, потыкал дно, вернулся.
— Во, Прокопий, — отметил он на ломе глубину.
— Не сказать, что глубоко. Но кто знает, в каком месте обломится лед.
— Никто не знает, — соглашается Логинов.
— Что зря каркать? Лом-то в руках — проверь.
Логинов долбит проруби, а Ушаков шарит по берегу глазами, где поядренее лес. Михаил долбит проруби, промеряя лед, «ощупывает» дно.
— Ну как?
— Давай, пробуй!
Ушаков поездил по заберегу, на лед никак не выберется: то крошится, то глубоко — в закрай упирается радиатором.
— Так не получится, надо, как там, на Амге.
— Отцепляй «пену», Прокопий!
— Иди помогай.
Логинов опускает ноги в воду и съезжает по льду, самая кромка отламывается, и вода ее крутит, плавает куском сала. Ушаков выбрасывает из «пены» трос, поджидает Логинова. Вдвоем они едва-едва переваливают бочку за борт, две пустые выбрасывают, оставляют в «пене» бочку с маслом и электродвигатели. Логинов еще смотрит на бочку с маслом.
— Пусть лежит, — опережает его Ушаков.
— Ослабел?
— Ослабел, двумя руками плеть не согну, — смеется Ушаков.
Деревья на стлань Прокопий выбирает помощнее. Развернувшись, тягач так ставит, чтобы при падении дерево не захватило кабину. Логинов, захлестнув один конец вокруг ствола удавкой, другой вяжет за фаркоп. Сучья тоже не обрубают, так и волокут на переправу. Лебедкой помогают заволочь конец хлыста на лед, другой оставляют на берегу. Под середку лесин подкатывают бочки. Край льда тоже подмащивают кустарником, чтобы опора лучше была. Как только навели стлань, «пену» опять на буксир…