Человек, который построил Эдем. Часть первая: Чистилище.

Темиржанов Артур

– Работа идёт с девяти утра до девяти вечера. На обед даётся час, в нашей столовой самые новейшие утилизаторы, которые выдают самую вкусную еду. Гарантирую: вам у нас понравится!

Лифт проехал рабочий цех и, достигнув минус второго этажа, остановился. Сёстры и директор вышли. Сабрина прикинула в уме: пол, который является потолком для Пятого Уровня, имеет толщину около пятисот метров. На кнопках были указаны ещё минус третий и четвёртый этаж. Высота цеха – около тридцати-сорока метров. Здесь потолки где-то до двух с половиной метров высотой. Так же, скорее всего, и на других этажах. А это значит…

– Можете не утруждаться, - со смешком сказал Саймонс, заметив, как активно Сабрина осматривает помещение. – Первый

Город был построен с расчётом на то, что население превысит предполагаемый порог, и ему придётся уходить под полы.

– Откуда вы это узнали? – поинтересовалась Сабрина.

– У вас в школе не преподавали историю? – искренне удивился Саймонс.

– Уж точно не историю постройки Города, - обронила Сабрина.

– Ну, базовые вещи можно почерпнуть и из Божьего Порядка. Уж его-то вы изучали? – видимо, углядев непонимание в глазах Сабрины, Саймонс покачал головой. – Ох уж эти Королевские Семьи. Ничего, тут у каждого по копии найдётся, почитаете на досуге.

Они миновали несколько постов охраны. Здоровые детины с тяжёлыми дубинками странно ухмылялись вслед девушкам. Сабрина почувствовала, что ей уже здесь не нравится. Она рассмотрела следы крови на стенах, которые даже не потрудились смыть.

Саймонс подошёл к массивной двери и приложил к считывателю карточку доступа. Дверь отворилась, и в нос Сабрины ударил жуткий смрад.

Они вошли. Повсюду стояли раскладушки, на которых лежали человеческие тела. Саймонс прикрыл лицо аккуратным кружевным платочком и пробормотал:

– Ситуация обычно далеко не настолько плохая, просто из-за вторжения у нас до сих пор перебои с работой утилизаторов, периодически исчезает вода, да и, так сказать, отходы не всегда проходят переработку…

Немытые тела, блевотина на полу, пятна крови, дикие, озверевшие люди с голодными взглядами. Сабрина обернулась. Позади Саймонса уже стояло двое охранников с дубинками в руках. Директор аккуратно провёл их между рядом раскладушек, рассказывая по пути:

– Вон в той стороне женская душевая, в той – мужская, ровно напротив – туалеты. Прямо – личные шкафчики, вам выдадут карточки и коды для них, можете складывать туда деньги и вещи. Если пройдёте туда дальше, то налево будет филиал Библиотеки, а направо – терминалы для доступа к Сети. И то и другое, понятное дело, платно. Ничего, вы здесь быстро освоитесь. А вот и ваши места!

Саймонс театрально махнул рукой в сторону пары покосившихся раскладушек. На кроватях рядом сидели тонкие как жерди женщины, с завистью смотревшие на сытых сестёр. В глазах Елизаветы застыл ужас. Казалось, девочка сейчас потеряет сознание.

– Располагайтесь! Ну а я вернусь к своим делам, – объявил Саймонс. Прежде чем он ушёл, Сабрина поймала его за рукав и быстро зашептала:

– Скажите мне, что это шутка, это же всего лишь шутка, дедушка не мог нас послать…

Саймонс аккуратно отцепил её руку и со всей любезностью заметил:

– Простите, но какой дедушка? По нашим документам, у вас даже нет имени. Насколько я знаю, вы сироты, брошенные родителями, родственников нет, дома тоже. Благодарите Бога, что существуют Семьи, готовые вас прокормить.

Сабрина медленно осела на кровать, даже не заметив, как Торес, сопровождаемый охранниками и ненавидящими взглядами, ушёл. Да, она всё-таки лишилась и имени. Женщины рядом сочувственно посмотрели на неё и спросили:

– И давно тебя бросили?

Сабрина, помолчав, прижала к себе Елизавету. Прямо перед её взором на небольшой колонне висело распятие. Скелет на нём ухмылялся девушке, будто её страдания только забавляли мессию. Вздохнув, девушка сказала:

– Очень давно.

20 июня, 541 год после Освобождения

Тайрек сбился со счёта дней. Его держали здесь почти месяц. А может быть и целый год. Каждый день боль. Окон в камере не было, единственным

источником света служила лампа, висевшая прямо над головой. Лампочка никогда не выключалась. Из-за этого режим сна узника нарушился, а учитывая постоянные допросы и пытки, он с напряжением жил от избиения к избиению, дрожа в углу. Кормили раз в день. Или раз в шесть часов – Тайрек всё равно не мог сказать точно, поэтому просто ел каждый раз, когда что-нибудь приносили. Обычно на обед (или ужин?) была чашка с зелёной жидкостью, правда, лишённая вкусовых приправ, которые добавляли в обычную еду из утилизаторов. К тому же, питательных веществ в каждой порции явно было меньше, чем нужно. Тайрек философски смотрел на своё усыхающее тело и вспоминал времена, когда ему приходилось тянуть несколько корок хлеба и флягу воды по три дня. Примерно раз в сутки узника стабильно допрашивали двое мужчин в аккуратных костюмах, идеально подогнанных под их фигуры. Допрос начинался со стандартных вопросов: как его зовут, откуда он, как проник в Город, являясь бывшим партизаном Союза, как выбрался из Приюта, куда он дел чип действующего гражданина, и, в конце концов, всё приходило к одному лишь вопросу – где чертежи?

После того, как Тайрек не отвечал на последнее, начиналась «обработка», как называл процесс пыток один из мучителей, тот, что повыше. Узник мысленно обозвал его Башней. Второго, перекачанного, он называл Допингом. Разведчик явно большую часть времени находился под действием наркотиков, его налитые кровью глаза с непритворной ненавистью сверлили Тайрека каждый день. Оба мучителя любили поиграть в «хорошего копа, плохого копа». Допингу роль хорошего копа удавалась очень слабо, он то и дело срывался и начинал без причины избивать сааксца, даже когда тот давал правильные ответы. В такие моменты Тайрек часто отключался, а потом просыпался в камере, находя всё новые и новые повреждения на своём теле. Что-то подсказывало ему, что боль обычно переносил Керн. Все ощущения доставались старому бандиту, место он освобождал только после того, как медики начинали лечение тела Тайрека.

Сааксец удивлялся, как ему оставили хоть какие-то целые кости. Когда у него был открытый перелом руки, мучители догадались «обработать» его ноги. Опять же, самого момента ломки он не застал – Керн снова принял всю боль на себя. Тайрека больше всего удивляло, что голоса вдруг затихли. Даже языкастая Мира вдруг заткнулась, хотя, казалось бы, это единственный мучитель, который никогда не покинет сааксца. Тайрек подозревал, что это связано с той дрянью, что разведчики вводили ему каждый раз перед допросом. Каким-то образом, она заставляла его личности замолчать, но это всё же не мешало Керну захватывать контроль над телом. Вполне вероятно, что Мира также иногда включалась в допрос, а он это просто забыл. Казалось, однако, странным, что в момент, когда Мира сдала тело разведчикам, сам Тайрек всё прекрасно видел и ощущал – просто ничего не мог поделать. Над этой загадкой сааксец всё ещё ломал голову.

Как ему представлялось, каждая из личностей в его голове также находится в своего рода темнице. Запертая в лабиринте собственной памяти и мыслей, неспособная более общаться, однако готовая в любой момент взять контроль над его телом. Просто чуть ли не каждая из них не хотела терпеть боль, что испытывал Тайрек. Керну же, видимо, было просто наплевать на неё.

Забавно, думал Тайрек. Разведчики хотели разговорить его, заставить кого-то из его попутчиков вылезти на поверхность, чтобы можно было вести личный разговор. В итоге же Башня и Допинг сами заткнули своих допрашиваемых. Никакие пытки теперь не могли принести пользы. Они могут перемолоть всё его тело, попытаться залезть в воспоминания, но, наверняка, это не принесёт никакой пользы. Что-то подсказывало Тайреку, что даже если его тело уничтожат, оставив лишь мозг, ставший тюрьмой для нескольких разумов, всё равно разведчики не смогут ничего добиться.