Человек, который построил Эдем. Часть первая: Чистилище.
Шрифт:
Заскрежетали замки, дверь открылась. Допинг вошёл внутрь, в бешенстве вращая глазами. Воротничок сегодняшней рубашки был ему явно мал. Лысина разведчика была мокрой от пота. Следом вошёл Башня, воротя нос – из-за сломанных ног Тайрек ленился ползти до горшка и ходил под себя. Запашок и правда стоял дикий, но сааксцу было всё равно, как он умрёт. Ему казалось, что он должен был погибнуть ещё десять лет назад, защищая свою родину. Получился бы до крайности храбрый поступок, хоть и бессмысленный. Но в жизни Тайрека и так мало что имело смысл. Он хотя бы мог умереть, зная, что пытался спасти свою землю. Теперь
На лице Башни блуждала какая-то странная улыбка. Он присел на стул посреди комнаты и воззрился на лежащего в углу Тайрека. Вслед за ним вошёл ещё один мужчина. Тайрек узнал в нём командора, с которым разговаривала Мира. Сааксец попытался улыбнуться:
– Здравствуйте, - произнёс он, слегка шепелявя – во время одной из «обработок» Тайреку выбили зубы.
Командор сохранял молчание. Башня тоже не ответил, достав из кармана блокнот и ручку. Он всегда держался достаточно высокомерно, редко дотрагивался до допрашиваемого, очевидно, не очень желая марать руки. Допинг, в свою очередь, только и делал, что «ощупывал» сааксца кулаками.
Разведчик, подойдя к Тайреку, попытался поставить его на ноги. В очередной раз узник дико заорал и рухнул наземь. Такими темпами ноги никогда не заживут, подумал Тайрек.
Оставив всякие попытки привести допрашиваемого в вертикальное положение, Допинг вкатил узнику из шприца очередную дозу неизвестного вещества, затем взял второй стул и поставил его, в отличие от Башни, спинкой вперёд. Оба разведчика теперь находились под светом качающейся лампы, отбрасывая демонические тени на корчащегося в углу и кричащего Тайрека. В глазах узника темнело от боли. Казалось, он уже должен был к ней привыкнуть, но каждый раз ощущение было всё сильнее и сильнее.
Прошло ещё немного времени, прежде чем Тайрек перестал кричать. Воздух покинул его лёгкие. Он весь истекал потом и, кажется, обмочился. Стиснув зубы, сааксец продолжал часто дышать, пытаясь восстановить хоть какое-то подобие мысли в мятущемся от животного ужаса разуме.
– Как вас зовут? – деликатно спросил Башня, что-то записывая в блокноте.
Как меня зовут, как меня зовут, как же меня зовут, думал Тайрек. Вот же оно, где-то здесь, где-то рядом должно быть…
– Тайрек… Маут… - прорычал узник, совладав с болью.
– Откуда вы? – буркнул Допинг.
– Саакский Союз, город Карас… улицу не помню, - последние слова Тайрек практически прошептал. Его мучителям, однако, было всё равно, они продолжали, будто даже не слушая его ответы.
– Как вы проникли в Город?
– Вы сами меня впустили.
Командор неожиданно громко прыснул, хлопнул Допинга по плечу и громко сказал:
– Господи, вы правда думаете, что в таком состоянии он способен на нормальный разговор? Дай-ка мне обезболивающее.
Взяв у Допинга шприц, разведчик подошёл к Тайреку. Узника так трясло, что командор попал в вену только с третьего раза. Через пару десятков вздохов сааксца боль ушла. По всему телу растеклась приятная нега. Тайрек расслабился и глубоко вздохнул. По его щекам побежали слёзы счастья.
Командор аккуратно посадил узника, облокотив на стену. Помахав у Тайрека перед лицом ладонью и пощёлкав пальцами, разведчик улыбнулся и вернулся на своё место.
– Как мне кажется, мы начали не с той ноги, -
– Зачем вы продолжаете это делать? – неожиданно для самого себя спросил Тайрек. – Вы ведь знаете, что я не имею понятия, где ваши сраные чертежи. Убейте меня уже и дело с концом.
– Это был бы наилучший выход, - пробормотал Допинг, но командор жестом остановил его и продолжил:
– Подобный ход был бы неразумен. Вы нам ещё пригодитесь. К тому же, мы можем ломать ваше тело и лечить его сколько угодно раз, пока не сломим ваш дух. Этого ли вы хотите? Каждый день проходить через ад? И ради чего? Ради кучки людей, которые, как паразиты, сидят теперь у вас в голове?
– У меня не было выбора, - ответил Тайрек. Сейчас его больше ничего не беспокоило. Главное, что всё хорошо, всё прекрасно. Больше никакой боли. Осталось только умереть, чтобы больше никогда её не чувствовать.
– У вас был выбор. Вы могли уйти в любой момент. Но принципы, Тайрек! Принципы заставили вас остаться. Будь вы идейным, я бы ещё понял подобный патриотизм. Но на момент окончания войны вам и тринадцати не исполнилось! Но потом вы всё равно были готовы убивать граждан Четвёртого Уровня, несмотря на то, что Старый Город дал вам абсолютно всё – образование, дом, работу, - Башня встал, резко подошёл к Тайреку и нагнулся над узником. В нос сааксцу ударило освежённое ментоловой жвачкой дыхание. – И это после того, как Эдем пощадил вас – пусть и для своих целей…
В голове у Тайрека что-то перещёлкнуло. Он поднял взгляд на узкое лицо разведчика, что грозно нависал над ним.
– Для своих целей? Но…
– А вы думали, всё дело в милосердии? Мы впускаем в свой мир граждан страны, с которой были в состоянии войны, проверяем их личности. Я могу сейчас точно назвать имена каждого участвовавшего в набегах партизана. Да чего медлить, возьмём, например, ваших «сослуживцев», - разведчик отчётливо проговорил последнее слово и усмехнулся. – Например, Расул Гариб, действующий гражданин, работает сейчас в рекламной компании на Втором Уровне. Или Зафир Махран, тоже действующий гражданин, Четвёртый Уровень, бармен, уже женат, двое детей – дочь и сын. Чем же вы отличаетесь от них, Тайрек? Что вас толкнуло на помощь террористам?
– Я хотел, чтобы было как лучше, - почти прошептал Тайрек. Как это могло произойти? Он почти десять лет жил, учился, работал, даже не подозревая, что каждый его шаг был записан, проанализирован и занесён в базу данных. Синдикатовцы ни на миг не спускали с него взгляда.
– Лучше? Кому? Вы правда думали, что убив кучу ни в чём не повинных жителей Четвёртого Уровня вы сделаете мир лучше?
Разведчик сделал шаг назад и начал прохаживаться туда-сюда. Допинг с напряжением следил за командором, впрочем, то же самое делал и Тайрек. Он уже забыл, что чуть ли не минуту назад был готов умереть здесь, лишь бы избавиться от страданий. Вдруг как никогда раньше ему захотелось жить. Он знал, что готов сделать для своих мучителей всё, лишь бы они не причиняли ему боль снова. И ещё его не покидало чувство, что его использовали – использовали всё время, начиная с самого детства. Использовали родители, использовал Союз, использовал Синдикат. Даже Мира сыграла им, не гнушаясь последствиями.