Человек, который убил Гитлера
Шрифт:
— В Берлин? Почему именно туда, господин доктор?
Моллер пожал плечами и снова обратил взгляд к окну.
— Так просто… каприз… Но я не могу поехать вообще никуда. Они уж позаботятся об этом. Но вы?… Вам следовало бы съездить в Берлин.
Глаза Францеля затуманились. На лбу у него появилась морщина.
— Вы говорите сегодня загадками, — сказал он.
— В Берлине нужны такие северяне, как вы, — упрямо продолжал Моллер. — Там понравятся ваши арийские брови, ваши лимонные волосы, ваши голубые
— Простите, господин доктор!
Францель вдруг почувствовал себя неловко и в мозг его прокралось нечто вроде подозрения. Доктор Моллер вел себя так странно в последние дни и Францелю приходилось бороться за то, чтобы отделять дружбу от чисто профессионального суждения. Неожиданное горе, большие потрясения иногда…
— Простите, Эрих, — сказал доктор Моллер. — Вы должны извинить мне мою болтовню. Ну-с, что у нас на очереди?
Францель смущенно дернулся.
— Новый пациент из Линца. Он состоял раньше в секретном отряде коричневых рубашек!
— Нацист! У нас?
Кровь отлила от лица доктора Моллера.
— Это же пациент, — быстро напомнил ему доктор Францель. — Параноик. Он совершенно безобиден. Вот его бумаги!
Доктор Моллер откинулся назад на спинку кресла.
— Хорошо, Эрих. Приведите его сюда.
Францель вышел с поклоном.
Первый коричневорубашечник в Штейнгофе!.. Итак, здесь были тайные нацисты еще до аншлюса… они скрывали свои преступные мысли, прикрывались чужими мантиями. А когда Гитлер подал знак, они все вдруг поднялись из своих углов, как зубы Язона. О, жалкое, опасное племя, в котором каждый человек становится нацистом!
Доктор Моллер все еще пересматривал бумаги нового пациента, когда дверь широко распахнулась. Францель тихо кашлянул.
От усталости доктора Моллера уже не осталось и следа.
Нацист или не нацист — безразлично; это был прежде всего больной.
Доктор улыбнулся, почувствовал себя снова в служебной одежде, которая была так удобна и создавала дружескую атмосферу.
— Доброе утро, друг мой!
Пациент выбросил вверх руку.
— Хайль Гитлер!
— Садитесь, — сказал доктор Моллер.
Прямая как шест фигура не колыхнулась. Только опустилась вниз рука, точно после сигнала, когда прошел поезд.
— Очень хорошо, — так же мягко продолжал психиатр. — Можете продолжать стоять. Надеюсь, вам будет хорошо у нас… Господин… — тут доктор заглянул в документы. — Господин Северин Браун. Это ваше имя, не правда ли?
— Нет!
Голос больного звучал резко.
— Кто же вы такой?
Снова презрительный ответ:
— Вы узнаете после. И вам это не понравится!
Глаза доктора Моллера скользнули по бесстрастному лицу пациента.
Паранойя! В таком случае, она была заключена в страшную, загадочную скорлупку.
Новые пациенты редко бывают такими грубыми и презрительными. Они обычно держатся, как дети, играющие в маскарад и желающие, чтобы им верили.
Но этот человек не казался таким ребенком. Он, казалось, был весь из стальной проволоки, прямой, со сжатым ртом, с неподвижными глазами цвета голубого мрамора.
Покрой его куртки с серебряными пуговицами выдавал в нем сельского жителя из Мондзее, вблизи Зальцбурга. Это была родина доктора Моллера.
Может быть, если пациент узнает имя своего врача, он станет приветливее.
— Где ваша, родина друг мой? — спросил доктор.
— Великая Германия!
— Нет, я хотел только знать, откуда вы, — невозмутимо сказал доктор. — С озера, или с гор?
— Освободители не живут на равнинах. Высоко, в Оберзальцбурге выстроил Гитлер свою хижину!
— Хижину! — фыркнул Францель, впервые вмешиваясь в разговор. — Это дворец!
Но глаза доктора Моллера сузились, сделав предупреждающий знак, и сконфуженный ассистент замолчал.
Голос старшего врача стал слегка хрипеть, как много игравшая граммофонная пластинка, когда он снова заговорил:
— У вас есть жена? Дети?
— У Гитлера нет жены!
Гитлер, Гитлер! Доктор Моллер начинал понимать, в чем тут дело.
Он помолчал немного и снова опустил глаза на отпечатанный на машинке медицинский рапорт, присланный из Линцского госпиталя. Доктор прочел в нем строки, который сначала не заметил… Браун был членом тайного нацистского союза… Браун был в заключении… Браун страдал бредовыми идеями.
— Вас интересует политика? — осторожно спросил доктор Моллер.
— Свобода, а не политика! — голос человека зазвучал громче, и в нем послышалось нечто вроде обвинения.
— Вы! — продолжал он. — Почему вы не в партии?
Доктор Моллер вздрогнул и обернулся к окну, но оно было закрыто. Он знал, чего он боялся. А этот человек знал, что доктор не состоит в партии. Не был ли это просто шпион, подосланный для того, чтобы следить за ним?
Возможно, что вездесущие нацистские уши подслушали его разговор с самим собой в парке? Или, может быть, кто-нибудь следит за его почтой? А может быть, его выдала скорбь на лице?
От нацистов вообще всего можно было ожидать. Может быть еще, а впрочем — конечно, так… Ему только сейчас пришло это в голову — он ведь не ответил на «Хайль Гитлер». Благодаря этому пациент мог сразу же раскусить его.
Доктор почувствовал, что кровь стынет в его жилах, когда он снова заговорил:
— Может быть, вы считаете, что попали сюда по несправедливости? Может быть, вы не хотели бы быть здесь?
— Да, да! — дико засмеялся Браун. — Меня загнали сюда враги. На улицах была кровь и лежали такие же люди, как вы!