Человек, который видел сквозь лица
Шрифт:
– Я поставлю его в ванной подсушить, – шепчет он.
Женщина небрежно благодарит и морщит лоб, уже переключаясь на рабочий лад. Я чувствую, что ее приход превратится в настоящее вторжение.
Подняв голову и сощурившись, она пристально смотрит на меня:
– Ну, как месье себя чувствует – хорошо? Он провел ночь спокойно?
Не дожидаясь моего ответа, она подходит и сверлит меня строгим взглядом.
– Месье еще не читал сегодняшнюю прессу?
– Нет.
Моя гостья вытаскивает из портфеля штук двадцать разных
– Это черт знает что такое!
И она оборачивается к своему помощнику, который вынимает из сумки ноутбук.
– Позор! Просто позор! Других слов я не нахожу…
Она умолкает, видимо стараясь подыскать «другие слова», но сдается и разочарованно вздыхает:
– Из-за вас, месье, мы выглядим полными идиотами. А уж я – так настоящая королева придурков, хотя прекрасно обошлась бы без этого титула, можете мне поверить. Верно, Мешен?
Ее покорный спутник, явно не желающий подписываться под этим заявлением, делает вид, будто изучает температурный лист в изножье моей кровати.
А за окном по-прежнему свинцовая завеса дождя.
Женщина снова обращается ко мне; подняв брови, она указывает на газеты:
– Значит, пресса осведомлена лучше полиции? Вот уж поистине, мир перевернулся с ног на голову!
Я просматриваю газетные заголовки. Все они посвящены ужасу теракта и сообщают о количестве жертв, но рассказывают также и о террористе. Следователь Пуатрено тычет наманикюренным пальцем в один из заголовков: «Фанатик мертв. Его сообщник все еще на свободе». Затем предъявляет мне другой: «Подстрекатель, толкнувший смертника на эту акцию, сопровождал его до последней минуты». И третий: «Второй участник пока в бегах».
– Второй участник! А мы знать не знали, что их было двое! Со вчерашнего дня мы разрабатываем версию одинокого волка, не подозревая, что за этим взрывом стоит целая организация, хотя не исключали и такой вариант. И вот теперь выглядим полными недоумками, верно, Мешен?
Прикусив губу, она откидывается на спинку стула:
– Вас, Огюстен Тролье, я не обвиняю даже сейчас, когда зла на весь мир, но я просто убить готова инспекторов полиции, которые так поздно предъявили ваши свидетельские показания. Уж вы-то, по крайней мере, повели себя как профи – вызвали сюда своего босса.
И госпожа следователь сует мне в руки газету «Завтра». Как я и предвидел, на первой полосе – Филибер Пегар с объявлением о том, что он единственный, кто владеет важнейшей информацией. Она присаживается ко мне на кровать.
– Прекрасная реклама для вашей газетенки: ее цитируют все мировые массмедиа. А вот завтра они напишут о том, что Клодина Пуатрено, следователь с дебильными мозгами, узнаёт из газет то, что ей по должности положено знать раньше всех!
– Мадам, я никого не вызывал к себе. Когда медсестра привезла меня в эту палату, мой шеф уже был здесь. Ну и естественно, он начал меня расспрашивать…
– Вот сволочь! Впрочем, что тут удивительного! Надеюсь, вы не вообразили, что он оторвал задницу от стула и притащился к вам в больницу из человеколюбия?
– Месье Пегар никогда ничего не делает бескорыстно.
«Например, берет стажера, не платя ему ни гроша», – хочется мне добавить, но я удерживаюсь: не стоит бросать тень на мою свеженькую репутацию героя.
Теперь она уже смотрит на меня спокойнее:
– Сколько тебе лет?
– Двадцать пять.
– Можно, я буду с тобой на «ты»?
Она сбивает меня с толку, и я даже не решаюсь ей перечить; мое молчание расценивается как согласие.
– Что ты там делал, Огюстен?
– Месье Пегар послал меня на улицу собирать свежие новости.
– Как это – послал на улицу?
– Да, «на улицу», это его любимое выражение. Ходить в толпе, слушать, что говорят люди, что их волнует, – словом, раскидывать сети, авось и попадется что-нибудь интересное.
– Хм… «на улицу»… Скажи спасибо, что не «на панель» – так обычно выражаются сутенеры. Ай да Пегар, ну и мерзавец! Значит, ты вышел на улицу, держа нос по ветру, тебя толкнули, ты увидел старика и молодого парня и пошел за ними… Именно так написано в газетах. Все верно?
– Да.
– Мешен, нам придется построить следствие на новых данных.
Она произносит это жалобным тоном домохозяйки, вынужденной вновь начать распущенное вязанье.
– Ох, сейчас покурить бы…
Она делает паузу.
– Нет, нельзя: я ведь бросила.
И стонет:
– Господи, как же хочется подымить! Ты сам-то куришь?
– Нет.
– Браво! И не начинай никогда!
– Да уж, что касается дыма, то я его вдоволь наглотался при взрыве.
Ее плечи трясутся от сухого смешка. Она берет в свидетели ассистента:
– Ну и шутник же этот парень!
После чего наклоняется ко мне:
– Ты знал этого Хосина Бадави?
– Хосина Бадави?
– Ну, этого типа с бомбой. Ты никогда с ним не встречался?
– Нет.
– Точно никогда?
– Да нет же.
– А ведь Шарлеруа не такой уж большой город. Тут все друг друга знают как облупленных.
– Но я и с вами никогда не встречался.
Несколько секунд она смотрит на меня, потом объявляет:
– А ты совсем не глуп!
– Откуда вы знаете его имя?
– Он носил с собой документы, представь себе. Любопытно, не правда ли? Если бы я захотела все взорвать к чертовой матери, то ни за что не стала бы подписываться под своим преступлением, ну или, по крайней мере, не сразу, чтобы еще больше задурить головы полицейским, следователям, журналистам, жертвам и их семьям – словом, всему обществу. Ты согласен?
– Э-э-э… ну да…
– И в то же время ни ты, ни я не играем со взрывчаткой. Значит, между словом и делом есть какая-никакая разница… Впрочем, именно из-за таких рассуждений меня и считают безмозглой дурой, верно, Мешен?