Человек, который зажигает звёзды
Шрифт:
Как ни странно, события предыдущих часов ни капли не смылись или размазались в моих воспоминаниях, хотя, это я помнил отчётливо, в те самые моменты мой разум был явно затуманен. Или наоборот, как никогда чист и ясен.
«Пойдём со мной», – сказала Виктория, и нежно положила руку на моё запястье. От прикосновения, нежного, словно шёлк, и в то же время жаркого, словно тысяча поцелуев, у меня всё внутри перевернулось. Я повиновался. Вместе мы встали, и, словно два крейсера, бороздящих волны туманного Альбиона, двинулись прочь, в непроницаемую мглу. Ганс даже не повернулся в нашу сторону.
Стоило нам пересечь границу соприкосновения света и тьмы, как я почувствовал, как чьи-то
– Уже проснулся, милый?
Я открыл глаза. Прямо передо мной стояла богиня. Изящные контуры обнажённого тела, словно драгоценный сапфир обрамляли лучи лунного света, пробивающиеся сквозь распахнутые занавески.
– Я ждала этого, – едва слышно прошептала она. Плавным движением руки она коснулась небольшой коробочки, стоящей на тумбочке у кровати, и комната огласилась глухими басами. Puscifer. Идеально. Медленно покачивая бёдрами, она подошла ко мне. Я закрыл глаза. Мгновение, и я почувствовал её горячее дыхание около уха, моя кожа моментально покрылась мурашками, а разум ушёл в забытые. К чёрту рассудок. От него одни проблемы.
Когда утром на работе мы появились вместе, никаких особых эмоций это не вызвало. Да и кого удивишь? Все давным-давно привыкли к особенностям отношений Большого Б. и его помощниц, а я теперь, похоже, стал вроде его юной копии в их глазах. Ну что ж, надо это как-нибудь использовать.
Суммарно за прошлый вечер Карина звонила двенадцать раз, и ещё четыре сегодня утром, для закрепления, наверное. Как мне ни хотелось этого делать, всё же после двенадцатого раза я написал ей небольшую смс-ку, содержание которой помню смутно, но доверия она не вызвала, так как звонки продолжились, вплоть до того, что мне пришлось выключить телефон.
– У тебя очень красивая татуировка, – вдруг посреди рабочего дня очнулся я.
– Спасибо, я её сделала, когда мне было восемнадцать, как напоминание себе, – на секунду задумавшись, ответила она.
– Напоминание о чём, если не секрет? – не унимался я.
– Для тебя не секрет, – неожиданно тепло улыбнулась она. – Напоминание о том, что жизнь будет пытаться сломать каждого, но, даже идя ко дну, нельзя предавать себя. Ведь как бы ни трепала тебя судьба, твою суть она изменить не в силах, если ты сам не позволишь.
– Глубокая мысль.
– Я не сомневалась, что тебе понравится. Ни секунды.
Три часа дня
– И как ощущения? –
– И как оно? – вновь повторил он, не пытаясь скрыть ухмылку.
– Я искренне не понимаю, о чём ты, – соврал я.
– О! Ложь – это грех, юная леди! – расхохотался Ганс, – Ты прекрасно понимаешь, о чём я говорю! Каково быть в роли подлого изменщика?
– Намного приятнее, чем могло показаться с первого раза. А теперь исчезни! – резко ответил я, подкрепив слова скоросшивателем, метко брошенным в голову засранца.
Хотя с другой стороны, он попал в самую точку. Раньше мне казалось, что в такой ситуации я буду испытывать колоссальные мучения, я думал, что за такое моя совесть обязана съесть меня с потрохами. Но на самом деле я не чувствовал ровным счётом ничего. Я с удовольствием вспоминал прошедшую ночь, и если бы у меня была магическая возможность пережить её ещё раз, я бы сделал точь-в-точь так же. Но самое странное то, что подобное безразличие отнюдь не было вызвано моим охлаждением к Карине, отнюдь, я любил её так же сильно, как и вчера, позавчера, и все предыдущие годы. Может, я моральный урод? По крайней мере, это объяснило бы очень и очень многое.
Пять часов восемнадцать минут
Пока я не до конца осознал, в чём заключается основная суть моей работы. Пару раз ко мне заходили бывшие коллеги, поздравляли с повышением, и просили подписать бессмысленные бумажки, которые я подписывал и на прежней должности. Только тогда мне стопку просто швыряли на стол, а сейчас чуть не в ноги кланялись. Со стороны ситуация выглядела, пожалуй, весьма забавно.
– Сегодня утром, пока ты был в душе, я такую жуткую историю в новостях слышала, – подсев на краешек моего стола, заговорила Вика, когда кабинет наконец-то опустел.
– И что же там такое рассказывали? – с радостью оторвав взгляд от очередной порции «ОЧЕНЬ ВАЖНЫХ ОЧЕНЬ СРОЧНЫХ ДОКУМЕНТОВ, КОТОРЫЕ БЕЗ ВАШЕГО ОДОБРЕНИЯ НУ ВООБЩЕ НИКАК» и откинувшись в кресле, я с наслаждением в очередной раз окинул взглядом это милое создание.
– Самоубийство! – резво вскочив со стола и закрыв на ключ входную дверь, моя собеседница медленно подошла ко мне сзади, и, расстегнув верхнюю пуговицу на рубашке, медленно принялась массировать плечи, при этом продолжая повествование прямо в ухо. Честно говоря, не самый лучший способ донесения информации, так как стоило её губам слегка коснуться мочки уха, как я потерял нить разговора и стал мягким и податливым, как пластилин.
– Там рассказывали о девушке, – медленно продолжила она. – Она выбросилась из окна многоэтажки, с двадцать первого этажа. Причём не картинно, как многие истеричные особы любят: выйти на парапет, поорать, что сейчас сбросятся, чтобы приехали люди, поснимали их на камеру, поуговаривали не прыгать, а дальше бы они, размазывая слёзы по лицу, соблаговолили вернуться назад, раз уж, как внезапно оказалось, их все любят и они всем нужны. По отзывам очевидцев, эта девушка была абсолютно спокойна, на охране ей выдали временный пропуск, так как она там абсолютно спокойно наврала, что идёт на собеседование. Потом поднялась в лифте, нашла курилку, выкурила несколько сигарет с местными служащими. С их слов, они успели обсудить и спорт, и машины, и спектакли, потом они ушли, а она закурила ещё одну сигарету, приоткрыла окно, залезла на подоконник, и, ни мгновения не сомневаясь, выбросилась. Как ты думаешь, она сделала это из-за мужчины?