Человек ниоткуда
Шрифт:
И, взглянув на «Чайку», которая уже находилась в полумиле от нас, прибавил:
— Не лучше ли вам, Джек, спуститься в каюту, на тот случай, если Сангетт сторожит? Если он вас заметит, то сейчас же догадается, что тут что-то кроется, и нам будет затруднительно попасть на яхту. Лучше выйдете наверх, когда мы уже встанем рядом.
Предложение Билли мне показалось таким благоразумным, что я тотчас же его исполнил, хотя мне страшно не хотелось уходить с палубы. Я спустился в каюту, где нашел бесстрашного Вильтона спокойно лежащим на деревянной скамье. Все происходящее,
Когда я влез в каюту, он встал; никто из нас не сделал ни малейшей попытки завести разговор. Я был так раздражен, что не мог говорить, а Вильтон казался мне слишком угрюмым даже для сыщика. Словом, мы сидели молча, прислушиваясь к шуму машины и беспрестанному плеску воды, омывающей бока лодки.
Не могу сказать, как долго длилось наше выжидание. Оно было прервано появлением Билли.
— Мы уже равняемся с ними, — сказал он очень спокойным и довольным тоном. — Там на палубе стоят трое, но они как будто ничего не подозревают.
— Сангетт? — спросил я нетерпеливо. Он покачал головой.
— Никаких признаков, свидетельствующих о его присутствии и о присутствии Мерчии; они, вероятно, находятся внизу.
Я встал, и Вильтон за мной.
— Мы втроем должны напасть на них первыми, — продолжал Билли. — Кемминг должен внезапно подойти и стать рядом с яхтой. Мы перескочим через перила. С верхней каюты это, думается, вполне возможно.
— Ну, а потом? — спросил я, зная, что Билли уж заранее составил весь план действия.
Он с блаженной улыбкой похлопал рукой по карману, где лежал револьвер.
— Это уже мое дело блюсти порядок на палубе в то время, как вы с Вильтоном пойдете разыскивать Мерчию. Шофер останется сидеть в лодке. Ему хотелось бы присоединиться к нам, но нам нужно иметь кого-нибудь в помощь Кеммингу.
Он выскочил на узкую палубу. Вильтон и я последовали за ним. Мы плыли на одной линии с «Чайкой», но приблизительно на расстоянии ярдов тридцати. Трое мужчин на ее палубе не обращали на нас внимания. Один из них правил рулем, остальные усердно стягивали слабо завязанный канат.
У руля нашей лодки сидел Кемминг с папироской во рту, а невинный взор его был устремлен вперед на водное пространство.
Вдруг, не меняя направления своего взгляда, он подал чуть слышный, быстрый свисток. Билли, Вильтон и я поднялись на крышу каюты, и в тот же момент наша лодка повернулась и ринулась на «Чайку», как ласка на кролика. Крик ужаса, вызванный этим неожиданным нападением, вырвался из груди рулевого. Он с невероятным усилием повернул руль, чтобы избежать столкновения. В самый последний момент, когда катастрофа уже казалась неизбежной, Кемминг опять стал лавировать, а мы в тот же самый момент со всего размаха прыгнули вперед, стараясь ухватиться за перила «Чайки».
Моя левая рука сорвалась, а правая, казалось, была вывихнута от сильного ушиба. Но мне удалось удержаться, а через минуту, весь мокрый и ослепленный брызгами, я уже карабкался на палубу «Чайки». Оглянувшись вокруг, я убедился, что Билли и Вильтон так же удачно перескочили на яхту.
Двое матросов, занятых стягиванием каната, до того остолбенели, что не сделали ни малейшей попытки нас остановить. Мы очутились на самой палубе. И лишь когда я направился в кают-компанию, они набросились на нас с целым взрывом вопросов и проклятий. Только одному из них удалось вовремя меня схватить; он получил в ответ здоровенный удар в челюсть, от которого откатился к перилам. В то же время послышался голос Билли. Вооруженный револьвером, он смело и громко выкрикивал команду. Матрос остановился и поднял руки вверх.
Не выжидая дальнейших событий, я бросил его товарища вниз и, таким образом, одним взмахом очистил лесенку. Передо мной была дверь, белая каютная дверь с медной отделкой. Я схватился за ручку, с яростью открыл дверь настежь, и в верхнем отверстии в тот же момент показалось лицо Вильтона.
При моем входе в каюту передо мной предстал Сангетт, бледный от удивления, ужаса и ярости. Он, по-видимому, пил и курил, сидя за столом: на столе стояла бутылка бренди и наполовину выпитый сифон, а в каюте пахло сигарным дымом.
Такими же блестящими и полными ужаса глазами смотрела на меня Мерчиа. Она лежала на диване, на другом конце каюты, прижимаясь к стене, как красивый загнанный зверь, доведенный до отчаяния. Как только она увидела меня, лицо ее засияло невыразимым счастьем. Выкрикнув мое имя, она тотчас же встала с места.
Бесшумно, словно волк, набросился я на Сангетта. Он схватил бутылку за горлышко и изо всей силы швырнул в меня. Я отстранил ее левой рукой, и на нас обоих полился спирт и посыпались осколки стекла. В следующее мгновение оба мы, отскочив в дикой схватке от стола, всем своим весом грохнулись о противоположную стену каюты.
Сангетт был сильный мужчина, почти такого же сложения, как я, и боролся он с яростью животного, охваченного диким страхом; но его сила была ничтожна по сравнению с моей, так как я был доведен до бешенства. С невероятным усилием освободив правую руку, я ударил его кулаком по лицу и почувствовал, как кости хрустнули под моими пальцами, словно они были из хрупкого вафельного теста. Он уже схватил было меня за горло, но при этом ударе рука его ослабела, и он издал ужасающий, придушенный крик. Я собрал последние силы и швырнул его во весь рост на пол каюты.
Тут я услышал протяжный, тяжелый стон Мерчии.
— А… а!..
Я поднял голову; грудь моя тяжело дышала, лицо и платье были залиты бренди и кровью.
— Хотите, чтоб я его убил? — спокойно спросил я. Мерчиа приблизилась ко мне. Ее дорогое лицо было бледно, как смерть, но глаза были ясны и сверкали гордостью.
— Не нужно его убивать, — сказала она мягким голосом. — Вы всегда успеете это сделать.
Вне себя от счастья, я прижал ее к сердцу, и, несмотря на то, что я весь был покрыт кровью, она обняла меня и прижала свои губы к моим.