Человек-Олень
Шрифт:
— Кто это? — спросил он сонным голосом.
— Это я, Тасжан.
Он оделся, вышел на улицу.
— Ну, что ты здесь делаешь среди ночи?
— По тебе соскучился. Ладно, давай отойдем поговорим.
Мы уселись на бревне, что лежало посреди двора. Амантай зевнул и сказал:
— Знаю, к кому ты явился. Как перешел реку?
— Обычно, переплыл.
— Из-за этой девчонки когда-нибудь утонешь, — строго, как взрослый, сказал он. — Смотри доплаваешься!
Он всегда был серьезным и спокойным мальчиком. Я не совру, если скажу, что многому научился у него:
— Ладно, идем к ее дому, — сказал он, подумав.
— Что, сейчас?
— Сейчас, а что? — пожал он плечами. — Правда, если нас поймает ее старший брат, нам несдобровать.
— Нас двоих ему не одолеть, — возразил я, готовый на все.
— Нельзя драться с братом любимой девушки, — важно сказал Амантай. — А может, ты лучше переночуешь у меня, а завтра вечером с ней встретишься?
— Я не смогу так долго ждать.
— О, да ты, оказывается, настоящий влюбленный! Ну ладно, тогда рискнем. Пошли.
И мы осторожно зашагали по улице и шли настолько тихо, что не залаяла ни одна собака. К счастью, дом девушки был на самом краю аула. Мы проползли вдоль сада, примыкавшего к дому, то и дело натыкаясь на крапиву и всякие колючки. «Лишь бы только не было брата», — прошептал Амантай.
О бесценный мой друг, в погоне за славой, живя бродячей жизнью, поклоняясь своему искусству, я и забыл о тебе. Где же ты сейчас?
А тогда мы сидели около огромного дома, как суслики у норы, и у обоих от волнения прерывалось дыхание. Я молчал, ожидая, что скажет Амантай, как теперь нам быть.
— Что бы там ни было, постучимся в ее окно, — сказал Амантай. — Если выйдет брат, руки в ноги — убежим. Если поймает, скажем, что ищем теленка.
— Разве среди ночи ищут теленка?
— Какой ты дурак! Да если теленок не пососет мать, то у нее распухнет вымя. Вот и ищут до утра.
Я усомнился в этом, но спорить не стал. Впервые пришлось признаться себе, что все-таки я уродился слюнтяем, ноги и руки тряслись, сердце, казалось, вот-вот выскочит из груди. Во всех остальных делах я, конечно, не пасовал, а когда касалось девчонки, вел себя как мокрая курица. И впоследствии, после женитьбы, это свойство характера во многом становилось помехой. Кончилось тем, что я ошибся в выборе своей жены… Амантай же всегда счастливо любил одну девушку, женился на ней, и получилась хорошая, славная семья…
Долго мы просидели около дома в нерешительности. На востоке уже начало светлеть: летняя ночь коротка. Амантай наконец не выдержал и вскочил:
— Подставь спину, я встану на тебя и постучу в окно.
Окно в этом доме действительно оказалось высоко. Он вскарабкался мне на спину, каблуки его ботинок так и впились в тело, я едва вытерпел. Но чего не вытерпишь ради любви! Амантай постучал в окно. Я от страха двинулся, Амантай потерял равновесие и упал.
— Из-за тебя чуть голову не проломил, — проворчал он, с трудом вставая. Никто не отозвался на стук.
— Постучись еще раз, — сказал я, подставляя спину.
— Я-то постучу, но если ты и на этот раз начнешь трястись, то плюну на все и уйду домой.
На этот раз я стоял твердо, и вдруг послышался нежный
— Кто это?
— Мы, Тасжан и Амантай, — ответил мой друг.
Немного погодя открылась дверь. Амантай лукаво шепнул:
— Да будет тебе удача. Девушка одна.
Он слегка подтолкнул меня, и мы вошли в дом. Свет зажигать не стали, было и так светло, комнату заливала луна.
Ну вот, сидим мы в разных углах, довольно понуро, никто не решается начать разговор. Конечно, они с Амантаем все время посматривали на меня, явившегося среди ночи из-за реки, а я молчал, как напроказивший ребенок.
— Ну ладно, хватит играть в молчанку, — сказал Амантай. — Разбудили человека и молчим. В общем, ты нравишься Тасжану.
— Я это и сама знаю, — сказала девушка. — Получила от него письмо.
— Ну, тогда дальше продолжайте сами, а я пойду посчитаю звезды, — усмехнулся Амантай и выскользнул за дверь.
После ухода снова наступила тишина. Я бы хоть целый век просидел вот так, молча, любуясь смуглым лицом девушки, освещенным мягким светом луны. Ведь я и на самом деле тогда сильно любил. Ее легкое дыхание, улыбка, нежный голос, походка все еще стоят передо мной. Теперь если я что и вспоминаю с любовью и легкой грустью, так это ту ночь и ту девушку.
— Я прочитала твое письмо, — наконец сказала она дрожащим голосом. У меня не оставалось больше сомнений, что она переживает такое же душевное состояние, что и я. — Ты написал очень впечатляюще.
Я осмелел, совсем забыл, что письмо переписано из книги:
— Там все правда. И я пришел к тебе за ответом.
Девушка, сидевшая на постели, подвинулась и сказала:
— Подойди ко мне.
От ее неожиданных слов я вздрогнул, словно по мне пропустили электрический ток, меня всего затрясло. Пошатываясь, я подошел к ней. Мне казалось, что прошла целая вечность, прежде чем я преодолел эти четыре шага. Она смотрела в окно на улицу и часто вздыхала, как будто чем-то расстроенная или взволнованная. Я не знал, что делать. Может, обнять, поцеловать? Но я боялся испугать ее и поэтому просто взял за руки. Потом все-таки осторожно обнял за плечи, и мы поцеловались. Со мной это было впервые. Но она вдруг заплакала, я испуганно отпрянул. Потом мы снова очутились в объятиях друг друга, губы наши слились, щеки мои горели как в огне.
В комнату по-прежнему заглядывала луна. Не знаю, сколько прошло лет, сто, тысяча, а может быть, пролетело мгновенье. И вдруг как гром среди ясного неба:
— Тасжан, я выхожу замуж.
— За кого? — задыхаясь, спросил я.
— За одного парня…
Меня словно окатили ведром ледяной воды. Я издал отчаянный вопль и вскочил. Вбежал Амантай, хлопнув дверью:
— Что случилось?
— Все случилось, — еле выдавил я из себя.
Да, все на этом закончилось, исчезло навеки и навеки осталось в памяти. Очевидно, и горе, и радость в этом мире точно отмерены для каждого человека, ни больше ни меньше, иначе он может не выдержать и умереть. Я да сих пор удивляюсь, как только не умер в то мгновенье, когда вмиг похоронил свое чистое чувство и твердую, как камень, веру.