Человек-Паук: Заклятый враг
Шрифт:
Когда все три автомобиля остановились у бордюра, из первой машины вышел мужчина. Он был одет в темный костюм и длинный черный плащ – идеальный наряд для морозного октябрьского утра. Несмотря на то что в небе не было ни намека на солнце, мужчина щеголял в солнцезащитных очках. Питер причислил его к частной охране. Из первой и третьей машин выбралось еще четверо таких же, похожих, словно клоны, ребят. Питер отметил, как быстро они проанализировали обстановку. Заметив кучку репортеров, вышедший первым телохранитель нахмурился и направился в сторону Питера и других
– Отойдите назад.
Среди маленькой группки искателей сенсаций не нашлось желающих оспорить лаконичное распоряжение охранника. На самом деле они даже позволили телохранителю оттеснить их на несколько метров дальше того места, куда согласился бы отойти Питер, стой он тут один. Сейчас же Паркер молча отодвинулся вместе со всеми, большей частью потому, что не доверял самому себе. Он понятия не имел, что сделает, если окажется слишком близко к человеку, который наверняка ехал в средней машине и ради которого он сюда и пришел.
Кивнув своим товарищам, первый телохранитель вернулся к машинам и потянулся к ручке задней двери второго автомобиля. Но, прежде чем он успел дотронуться до нее, та распахнулась сама, и что-то выскользнуло из недр машины, отпихнув охранника с дороги.
Телохранитель отшатнулся. Очки немного соскользнули с носа, позволив разглядеть мелькнувшие в его взгляде удивление и растерянность.
На глазах Питера тонкая серебристая штуковина на мгновение промелькнула в воздухе, после чего уцепилась за край крыши. Штуку эту можно было описать всего одним словом: это было щупальце, полированное металлическое щупальце.
Еще три аналогичных металлических придатка присоединились к первому и пальцеобразными захватами прицепились к разным частям дверной рамы. Как только они надежно закрепились, из салона донесся тихий вздох, и щупальца слегка напряглись. Наружу выбрался человек. Казалось, что нереальные металлические щупальца в буквальном смысле вытянули или подняли его с сиденья.
Слегка полноватый и бледный мужчина глядел на мир из-за толстых стекол очков и свисавших на глаза прядей темных жирных волос. В широком лице, вызывающем мысли о восточноевропейском происхождении его обладателя, было что-то аристократическое. Тонкие губы были плотно сжаты в прямую линию, протянувшуюся от одной щеки до другой.
Очутившись на тротуаре, Доктор Отто Октавиус оглядел развернувшуюся перед входом в здание сцену. Хмыкнув, он угрожающе нахмурился и утопил подбородок в воротник толстого пальто.
«Старый добрый Док, – подумал Питер, грустно качая головой, – по-прежнему знает, как эффектно появиться».
Искусственные щупальца мгновенно спрятались под пальто Октавиуса, словно их никогда и не было. Из машин выбралось еще несколько охранников. Телохранители выстроились вокруг своего подопечного, а затем синхронно двинулись к дверям здания. Репортеры кое-как приходили в себя, но вот голоса к ним еще не вернулись. Они предприняли слабую попытку сдвинуться с места, куда их отогнали, и им потребовалось еще несколько секунд, чтобы сформулировать свои вопросы.
– Доктор Октавиус, как вам удалось так рано
– Вы что, пошли на тайную сделку?
– Комиссия по досрочному освобождению что?..
Питер хотел было посоветовать коллегам не напрягать связки, потому что Доктор никогда не снисходил до общения с кретинами, но справился с искушением.
Октавиус скрылся за тяжелыми дверьми, оставив пару охранников на холодной, дождливой нью-йоркской улице, дабы помешать ошеломленным репортерам и одному кипевшему от ярости фотографу последовать за ним внутрь.
Когда двери за спиной Доктора закрылись, Питер разочарованно покачал головой. Затем его взгляд упал на фасад здания.
Это был один из старейших банков в городе. Величественное старое строение расположилось между более современными башнями – символами денег и величия финансового района города. Широкие колонны и вычурные детали отделки взирали на окружающий новодел будто с холодным вызовом.
Питер убрал камеру: не столько для того, чтобы уберечь от дождя, сколько из-за того, чтобы у него не возникло искушения запулить ее в каменную стену банка. Словно почувствовав его гнев, репортеры расступились перед ним, обсуждая отсутствие новостей.
– Боже, какая трата времени, – пожаловался один из них, качая головой. – Я даже представить боюсь, за какие веревочки пришлось подергать, чтобы вытащить этого парня на свободу.
Действительно, почему именно он получил досрочное освобождение? Творится что-то странное. Интересно, а что если…
Игнорируя коллег, Питер запрокинул голову назад, ловя лицом дождевые капли. Их благословенная прохлада остужала его гнев.
«Я должен узнать, что там происходит, – решил он. – Однако если я вдруг каким-то образом не открою в себе рентгеновское зрение…»
Питер знал, что пробовать пройти в двери следом за Октавиусом и его окружением бесполезно и крайне глупо.
Оставшиеся снаружи телохранители явно следили, чтобы внутрь проходили только клиенты банка, и они уже идентифицировали Питера как репортера, которому доступ внутрь заказан точно так же, как и всем остальным. И отчего-то он сомневался, что охранники клюнут на байку о том, что это и его банк тоже.
«Да, я с банками не то чтобы на короткой ноге», – вздохнул он.
Питер снова оглядел высеченный из мрамора фасад. Отсутствие окон вгоняло его в депрессию. Единственный шанс проследить за Доктором заключается...
– Световой люк!
Одна из репортеров покосилась на Питера и вопросительно выгнула бровь, услышав, как тот громко разговаривает с самим собой. Пожав плечами и закатив глаза, она повернулась обратно к товарищам.
Никто не обратил внимания на молодого шатена, спешно обошедшего банк и стоящее рядом здание и завернувшего за угол.
– Ну давай же, ну же, ну же, – говорил он, – переулок, переулок, переулок… да!
Питер забежал в темный проход, параллельно оценивая свое положение относительно банка. Добравшись до задней стены нужного здания, Питер облегченно выдохнул, радуясь, что никто не заметил его маневров.