Человек по кличке Мышь
Шрифт:
Мышь между тем все утро ломал голову, куда опять запропастился противный Зануда, снова бросив его на произвол судьбы. Правда, по его следу пустили какого-то молодого парня, видно, из новеньких, но этого юнца он обставит в два счета.
Этим же самым утром в аэропорту Ле Бурже приземлился самолет, доставивший в Париж господина, который являл собой точную копию Мартина Остина. Единственное отличие состояло в том, что волосы господина Г аде (такова была фамилия прибывшего) были не седыми, а огненнорыжими. Во всем же остальном никаких отличий. Те же дорогие сигары, то же непроницаемое выражение лица и тот же откровенно презрительный взгляд, обращенный на людей, мельтешащих вокруг.
Месье Гаде, управляющий директор компании СМБ, тоже проявил завидную осторожность и не доверил никому нести свой кожаный дипломат. Он уселся в такси и велел шоферу везти его в отель «Лувр». Между прочим, туда уже дважды звонили и спрашивали его к телефону. Один звонок был из Бельгии, второй — из Швейцарии.
— Пришлите мне в номер парикмахера, — распорядился месье Г аде, входя в гостиничный лифт. После того как волосы клиента, полыхавшие огнем, словно вечерний закат, были приведены в порядок, а краснокожая физиономия тщательно выбрита, он связался по телефону с Мартином Остином, чей номер находился на этом же этаже. А вскоре состоялась и личная встреча, разумеется, за закрытыми дверями гостиной, куда оба джентльмена прибыли каждый со своим кейсом в руках. Телефон на стойке администратора трезвонил не умолкая. Все время спрашивали то месье Гаде, то месье Остина. И оба были пока недоступны.
Старший инспектор Люка, служивший в годы войны в военной разведке, не раз посещал Швейцарию со спецзаданиями и успел обзавестись приятелями в тамошней полиции, одному из которых и принялся сейчас названивать.
В отличие от Логно, Люка пока не видел ничего таинственного в исчезновении финансиста. Сказать по правде, другие дела казались ему на тот момент гораздо более важными. Взять хотя бы тело мальчика, которое обнаружили на окраинах Парижа. Убийство ребенка моментально всколыхнуло общественность, и толпы журналистов с новой силой принялись осаждать двери его кабинета.
Делом же Эдгара Лоёма инспектор продолжал заниматься скорее по инерции, исключительно в силу своей обязательности. Начальство дало указание негласно собирать материалы по делу, вот он и собирал их, используя все источники и связи. Мало ли какой оборот может принять эта запутанная история. А вдруг в один прекрасный день тело пропавшего финансиста будет все же найдено?
После разговора со швейцарским коллегой досье пополнилось новым отчетом, который тут же, по горячим следам, набросал Люка.
Представители семейства Лоёмов руководят компанией СМБ на протяжении трех поколений. В Швейцарии многие называют семью «династией Лоёмов», причем без всякого осуждения или иронии. Дедушка Эдгара Лоёма был необыкновенно яркой личностью: либерал по своим экономическим взглядам и бескомпромиссный пуританин в том, что касается личной жизни. Его сын, отец нынешнего главы компании, во всем копировал отца. Он даже умудрился одеваться в начале ХХ века по моде, которая была в ходу лет сорок тому назад. Все его костюмы были почти точной копией гардероба старика Лоёма. Сам Эдгар Лоём не рассматривался в роли наследника семейного дела, так как у него был старший брат, который и должен был стать во главе Базельской группы в положенный срок. К несчастью, молодой человек был заядлым альпинистом и погиб в горах во время одного из восхождений. В финансовых кругах Эдгара Лоёма не считают непререкаемым авторитетом. Но он, более или менее успешно, продолжает семейную традицию, опираясь на помощь и поддержку одиннадцати других членов правления. Все они тоже являются выходцами из известных финансовых династий, представители которых входили в состав руководства СМБ на протяжении нескольких поколений. О личной жизни Эдгара Лоёма в Швейцарии известно мало. Одно время ходили упорные слухи, что он собирается жениться на вдове своего брата, но слухи так и остались слухами.
В это же самое время оба господина, прибывшие в Париж из Базеля, уже успели переместиться в отель Кастильоне, где, запершись в номере Лоёма, стали методично изучать содержимое его сейфов. Каждый листок бумаги внимательно прочитывался, изредка делались какие-то пометки в блокнотах, иногда какой-нибудь особо важный документ переходил из рук в руки, молчаливый взгляд и кивок головы, свидетельствующий о том, что информация принята к сведению, и работа возобновлялась.
К обеду неизученным оставалось лишь содержимое небольшого секретера, стоявшего в кабинете Лоёма. Правда, Мюллер тут же предупредил начальство:
— Здесь он хранит только свою коллекцию марок.
Но господа Остин и Гаде холодно проигнорировали реплику молодого человека, будто его и нет вовсе, и лично пролистали два альбома с марками и просмотрели кучу прозрачных конвертов, в каждом из которых лежало всего лишь по одной марке. При этом оба бизнесмена нещадно дымили своими сигарами, и очень скоро все комнаты уже утопали в густых клубах сизоватого дыма. Бизнесмены отказались от ленча в ресторане и велели принести им бутерброды прямо в номер. А когда бутерброды принесли, то они принялись поглощать их, не отрываясь от бумаг.
А в это же самое время авиарейс «Будапешт — Прага — Париж» доставил во французскую столицу еще одну персону, благодаря которой старшему инспектору Люка снова грозило очень тесное и не всегда приятное общение с представителями дипломатического корпуса.
Ибо Франц Стаори, чрезвычайно импозантный господин, ухоженный, красивый, с холеным лицом и нежной матовой кожей, благоухающий ароматами, которые, впрочем, могли бы показаться несколько безвкусными истинному ценителю мужских парфюмов, едва успев ступить на полотно взлетной полосы, повел себя по той же накатанной схеме, что и швейцарские финансисты.
В десять часов утра он уже сидел в кабинете своего посла. В половине одиннадцатого их принял министр внутренних дел, и все развивалось по уже знакомому сценарию. Разве что месье Стаори оказался гораздо более разговорчивым и лопотал без умолку, с тем же легким, приятным акцентом, как и у его дочери. Естественно, он тут же выразил бурный протест в связи с действиями французской полиции, ибо она своим неуклюжим поведением, можно сказать, опозорила его дочь, поспешив предать огласке некоторые подробности ее личной жизни, которые, к тому же, абсолютно бездоказательны.
Дора никогда не была любовницей Мюллера. Только французы, которым всегда и везде мерещится секс, могли так ошибочно истолковать то обстоятельство, что мадемуазель Стаори остановилась в том же отеле, в котором проживает ее жених. Месье Стаори категорически потребовал, чтобы ему были принесены официальные извинения через прессу.
Разумеется, все эти эмоциональные заявления делались в рамках дипломатического протокола, с рукопожатиями, улыбками и прочее, но требования, тем не менее, были озвучены, и официальным французским властям пришлось идти на попятную.