Человек приходит в мир
Шрифт:
О конкретных же деталях биогенеза еще в прошлом веке А. К. Толстой высказался достаточно ясно:
Способ, как творил Создатель,
Что считал Он боле кстати
Знать не может председатель
Комитета по печати.
Неотмыслимы от библейской картины только три черты: жизнь (как и весь мир) возникает постепенно; мир способен творчески откликаться не призывы Бога; без направляющего Разума сама по себе эволюция мироздания ни к чему не привела бы.
Материя невечна, она создана, и потому она получает толчок извне. Но именно потому, что она создана этим толчком - она сохраняет творческий импульс. И потому мир способен к движению и развитию. Впрочем, верно и иное, уравновешивающее суждение: хотя мир и способен к развитию, но творческие импульсы, он получает извне.
Переход от одного царства к другому в Библии описывается как необъяснимый лишь из внутренней эволюции мира: это прорыв, совершаемый по воле Творца. Именно в этих случаях употребляется слово бара: возникновение первоматерии
Бог творит мир совсем не так, как скульптор статую. В последнем случае материя полностью пассивна и изменяется лишь при прямом воздействии на нее резца, при непосредственнейшем воздействии художника. Между тем в деле устроения мира земля и первобытная материя и вода принимали самое деятельное участие в своем оформлении - они исполняли повеления Творца, а не просто повеления исполнялись в них.
Значит, материя активна, и в ее активности нет никакого богоборческого заряда. Писание не сообщает, как именно земля откликалась на призывы Творца, но очевидно, что земля откликалась охотно, без сопротивления.
Итак, у православия в отличие от язычества, демонизирующего материю, и от протестантизма, лишающего тварный мир права на сотворчество, нет оснований для отрицания тезиса, согласно которому Творец создал материю способной к благому развитию.
Сама же сущность процесса развертывания мира не меняется от того, с какой скоростью он происходит. И наивны те, кому смутно кажется, что Бог становится ненужным, если мы растянем процесс творения. Равно как наивны и те, кто полагают, что сотворение мира за более чем шестидневный срок умаляет величие Творца. Нам важно лишь помнить, что ничто не мешало, не ограничивало творческого действия. Все (до греха человека) происходило по воле Творца. А состояла ли эта воля в том, чтобы создать мир мгновенно [77] , или в шесть дней, или в шесть тысяч лет [78] , или в мириады веков — мы не знаем. Ибо "дни вечности кто исчислит?" (Сир.1,2).
77
Мы помним, что для Августина мир создан мгновенно. "Быть может, распорядок тех дней введен применительно к человеческой слабости, по закону повествования, чтобы простой речью дать людям понятия о возвышенных предметах, потому что и самая речь повествователя не возможна без чего-либо первого, среднего и последнего?" (Августин. О книге Бытия, буквально. 3. // Августин, епископ Иппонский. Творения. ч. 7.
– Киев, 1912. с. 100). То же суждение было у египтянин Афанасия Великого (Против Ариан слово 3) и Дидима Слепца (Didyme l'Aveugle. Sur la Genese. t.1. Sources chretiennes. vol.233.
– Paris, 1976, p. 95) и у византийского писателя Прокопия Газского: «Бог при творении не имел нужды во времени. Однако Он не производил своих творений в беспорядке: на этот порядок указывает самое число. Текст не говорит нам «день первый», но «день один», потому что в вещах, произведенных сразу, нет ни первого, ни второго. Но так как повествование не может быть написано без порядка, то после одного дня оно говорит о втором дне и т.д. в видах стройности рассказа» (Comment. In Genesin 1,6 // PG LXXXVII, c. 60,61).
78
"Семь первых дней, содержащих семь тысяч лет..." (св. Киприан Карфагенский. Письмо к Фортунату об увещании к мученичеству // Отцы и учители Церкви III века. Антология. т. 2.
– М., 1996, с. 341). "Во сколько дней создан этот мир, столько тысяч лет он просуществует. Ибо день Господень как тысяча лет, а как в шесть дней совершилось творение, то очевидно, что оно окончится шеститысячный год" (свт. Ириней Лионский. Против ересей 5,28,3).
У Отцов есть недвусмысленные и жесткие суждения, которые сегодня звучат как «антиэволюционистские». "Никто не должен думать, что шестидневное творение есть иносказание; непозволительно также говорить, будто бы, то, что по описанию сотворено в продолжение шести дней, сотворено в одно мгновение" [79] .
Но прежде чем победоносно приводить такие цитаты в современной богословской полемике с «эволюционистами», стоит все же вспомнить – против них ли направлял святой отец это свое слово.
79
преп. Ефрем Сирин. Толкование на книгу Бытия // Творения, ч. 6. Троице-Сергиева Лавра, 1901, сс. 210-211
«Эволюционисты» точно не говорят, что все был сотворено «в одно мгновение». Но так говорил блаж. Августин – учитель Церкви, который 4-м Вселенским Собором был рекомендован как один из 12 ориентиров православной мысли (а вот имени преп. Ефрема в списке таких ориентиров не было) [80] .
Аллегористы же времен преп. Ефрема – это александрийцы- оригенисты [81] . Для Оригена твердь, разделяющая воды – это разделение внешнего и внутреннего человека. Если от души человека отбежали воды - грехи и страсти - он стал сушей, и эта суша стала землей, на которой взошел плод чистоты. Теперь уже твердь достойна быть украшенной светилами - и в нашей душе воссиявают Солнце Христос ("Я свет миру") и луна Церковь: как Луна получает свет от солнца - так и церковь от Христа (см. Ориген. Беседы на Быт. 1,3-5).
80
см. Деяния Вселенских соборов. т.3. Спб., 1996, с. 302.
81
Впрочем, и среди антиохийцев были аллегористы. Так, св. Феофил (2 век) полагал, что «Те три дня, которые были прежде создания светил, суть образы Троицы, Бога и Его Слова и Его Премудрости. А четвертый день – образ человека, нуждающегося в свете. – Феофил Антиохийский. К Автолику. 2,15). Кстати, это первый в истории текст, в котором употреблен термин «Троица».
Но никто из современных православных эволюционистов оригеновскую космогонию не исповедует. Никто из нас не считает, что люди образовались из падших ангелов. Да и прещение преп. Ефрема оказалось малоавторитетным. И св. Филарет Московский полтора тысячелетия спустя, предлагая классические толкования на Шестоднев, дополнил их еще и двумя аллегорическими (нравственно-аскетическими).
И вообще не стоит позицию нынешних богословов, стоящих перед вызовом современной науки, отождествлять с позицией древних Отцов, стоявших перед лицом языческих мифов.
У Отцов редко небуквальное толкование дней — просто потому, что оно было не нужно в их времена. Тогда не стояла проблема о длительности акта творения и о сроках существования мира. Один миф противостоял другому, а библейская позиция была по меньшей мере не менее доказательна (или бездоказательна) чем позиция любого внешнего философа. Есть очевидное сходство обезьян и людей. Как его объяснить? «Дарвинисты», если бы они были в мире начала нашей эры, сказали бы, что от обезьян произошли люди. В ответ они услышали бы противоположную версию – мол, напротив, это из дурных людей получились обезьяны (в Талмуде говорится, что часть строителей Вавилонской башни в наказание была превращена в обезьян - Сангедрин, 109а) [82] . Аргументов, авторитетных за пределами собственного кружка не было бы ни у одной, ни у другой стороны. В этих условиях каждому оставалось бы только стоять на своем без надежды на миссионерски-полемический успех.
82
Цит. по: Гордон Й. Райский сад. М., 1996, с. 74.
Сегодня ситуация другая - у наших оппонентов есть серьезнейшие аргументы. Более того: в их руках школы (и средняя и высшая), где учатся в том числе и наши дети. А Писание все же дает нам возможность мыслить эти дни не как сутки. Так не воспользоваться ли этой возможностью?
В позднеантичные времена у космических «эволюционистов» и сторонников шестисуточной версии не было достаточно аргументов, и потому выбор между язычеством и христианством был именно выбором веры (и жизни). Сегодня же речь идет о нашей реакции на идею нерелигиозную и обладающую весьма солидной доказательной базой. Если бы Отцы древности имели перед своим лицом не языческую фантастику, а современную науку, полагаю, они предпочли бы пойти путем Августина – то есть обойтись без объявления тотальной войны. В языческом мире было бессмысленно говорить, что шесть дней могут быть и шестью миллиардами лет. Эта экзегетика была пастырски, миссионерски ненужна, избыточна и безадресна полторы тысячи лет назад. Но она миссионерски необходима сегодня.
Александр Македонский, конечно, великий полководец (и, кстати, очень авторитетный в глазах древнерусских книжников). Он провел прекрасную битву при Гавгамеллах. Но если сегодняшний полководец точно воспроизведет дислокацию его войск перед лицом современного же противника – то он будет разбит за время, равное «подлетному». И немногие выжившие калеки будут потом проклинать имя Александра Македонского, которым прикрывался их нынешний горе-стратег.
Что же касается позиции о. Серафима (Роуза) — то я не могу сказать, что она ошибочна. Просто это не единственная позиция, которой имеет право придерживаться православный человек.
В православном богословии принято те вопросы, по которым не может быть разномыслий, ставить под вполне определенным углом: что это означает "нас ради человек и нашего ради спасения?". Если некий тезис не имеет непосредственного сотериологического применения, и при этом он: а) не осужден соборным разумом; б) не ведет при своем логическом раскрытии к противоречию с ясно установленными догматическими сторонами церковного вероучения; в) расходится с суждениями некоторых из Отцов, но г) все же имеет опору хотя бы в некоторых свидетельствах церковной традиции — то его можно придерживаться, при условии, что он не будет преподноситься как как некое общецерковно-обязательное вероучительное суждение.