Человек с чужим прошлым
Шрифт:
– Можете повернуться.
С трудом опустив затекшие руки и боясь шевелить болевшим от удара плечом, Тараканов обернулся. Сзади него стояли Ругге и Шмидт. Инспекторов из Берлина не было.
– Мы проверили ваши слова, – подполковник показал в улыбке золотые коронки. – Это правда, Тараканов. Если не возражаете, мы будем продолжать называть вас по этой фамилии.
– Не возражаю, – Владимир Иванович устало опустился на пол.
– Пойдемте! – гауптман Шмидт помог ему подняться. – Отведу к врачу.
– Спасибо.
–
Желание встряхнуться высказали также Дымша и Выхин. Тараканов чувствовал, что им обоим не терпится расспросить его о «беседе» в подвале: как с ним говорили, о чем? Счастье этих дурачков, что сегодня до них не дошла очередь: у Ругге или, скорее всего, у инспекторов из Берлина, изменились планы.
«Ничего, голубчики, – глядя на них, утешил себя Владимир Иванович. – Еще попотеете под палочкой Шмидта и постоите под охраной собачки Ругге. Наверняка, у каждого из вас есть темные пятнышки в биографии, о которых вы предпочли не сообщать своим новым хозяевам; не я один такой счастливый, вас тоже помотало по белому свету, а господа немцы горазды жилы тянуть и выкапывать забытые подробности давних событий. Потом я посмотрю на вас…»
Гауптман Шмидт был, как всегда, ровен в обращении, словно и не он несколько часов назад собирался сделать из Тараканова отбивную. Усадив компанию в свою машину, он довез их почти до центра города, высадив недалеко от вокзальной площади.
– Ну что, двинем в кабак? – глядя вслед отъехавшему автомобилю, предложил Тараканов. – Я сегодня вроде именинника.
– По этому поводу стоит упиться как сапожники, – засмеялся Выхин.
– Сначала поставим свечку Пресвятой Деве, – серьезно заметил Дымша. – Сегодня мы были избавлены от тяжкого испытания.
– Откуда вдруг такая набожность? – Удивился Вадим. – Раньше, помнится, Пресвятой Деве вы предпочитали отнюдь не святых?
– Не богохульствуйте, – насупился пан Алоиз. – Если хотите, пошли в костел вместе или скажите, где будете, я поставлю свечку и приду.
– Не рассчитываю на заступничество святых, – ухмыльнулся Вадим. – Это не слишком надежные покровители.
– У него уже есть один, – подмигнув, сообщил Тараканов. – Самый главный командир над всеми покойниками.
– Езус Мария! Ничего святого! – патетически воскликнул Дымша. – Ждите меня в гражданском кафе!..
«Сопляки, – думал он, шагая к ближайшему костелу, – придет время, попомните мои слова: будете рады кому угодно свечки ставить…»
Штубе, сидевший в темном «адлере» рядом с молодым водителем в штатском, повернулся к человеку, курившему на заднем сиденье.
– Тех двоих отдайте первой группе, а за поляком поставьте наблюдение поплотнее, чтобы не вырвался. Докладывать
Мужчина кивнул и, потушив в пепельнице, прикрепленной к дверце, недокуренную сигарету, вышел из автомобиля…
Костел был почти пуст – только на передних скамьях, ближе к алтарю, сидело несколько старух. Что-то тихо говорил ксендз, потом заиграл орган. Величественная и скорбная мелодия поплыла под высокими сводами, заставив набожных старух часто креститься.
Дымша пробрался к свободной скамье и сел посередине, положив руки на колени. Как же он устал, кто бы только знал, как он устал! И еще сегодня такое нервное напряжение. Обошлось? Кто знает, что на уме у Ругге и приехавших из Берлина? Хочется рассчитывать на лучшее, но готовиться всегда следует к худшему – золотое правило.
Вспомнился давно покойный дядя, который не признавал никаких молитв, кроме одной – он всегда твердил в костеле: «Боже, дай мне разум сделать то, что в моих силах, не делать того, что не в моих силах, и научи меня отличать одно от другого». Маленького Алоиза эта молитва смешила и пугала, но теперь, по прошествии стольких лет, когда он наконец-то понял цену и смысл жизни, дядина молитва показалась ему верхом мудрости человеческой.
Как просто и правильно – делать, что можешь, не делать, чего не можешь, и научиться отличать одно от другого. Только, как научиться, у кого? Вечно вляпаешься в то, что тебе делать не следовало, и забываешь про то, что нужно было бы сделать. А уж об умении отличать одно от другого и говорить не стоит – жизни не хватит научиться, если пан Бог не подскажет. А он никак не хотел подсказать Дымше, ну никак.
Сидеть бы и сидеть здесь, в костеле, слушать орган и никуда не спешить, оставив навсегда проклятые игры разведок, уносящие столько нервов и прибавляющие седых волос. «Но и денег в банке», – добавил внутренний голос.
«Деньги! – мысленно фыркнул Дымша. – А вот кто мне прибавит жизни? За деньги даже лишней секунды бытия не купишь. Да и у кого купить – у людей? Они, пожалуй, деньги возьмут, чтобы поскорее отправить тебя к святым, а святым деньги не нужны. Потому они и святые…»
Рядом с ним на скамью опустилась неопрятная старуха в грязной вязаной шапке. Пан Алоиз неприязненно покосился на нее: не могла сесть в другом месте, не видит – человек с Богом разговаривает? Хотя зачем роптать – костел для всех. И богатые, и бедные, красивые и уроды, молодые и старые – все несут свои мольбы и заботы к пану Езусу. Все… Даже предатели.
Старуха, сидевшая рядом, чуть слышно прошептала.
– Пан должен срочно пойти в казино.
Дымшу словно током ударило. И здесь ему нет покоя. Откуда старая ведьма знает о его самых тайных делах? Он открыл было рот, чтобы спросить ее об этом, но старуха медленно поднялась, почти беззвучно прошепелявила: