Человек с душою зверя
Шрифт:
– Марфа Филиповна, я в некотором затруднении, – вслух заговорил он. Но рядом находился только пес. – Эта временная трудность требует вашего вмешательства.
Голос был спокойный, ровный. Стряхнув последнюю пылинку с лацкана своего пиджака, Василий Василич достал из нагрудного кармана белоснежный носовой платок и бросил его на землю, подальше от собаки. Пес, подпрыгнув, проследил глазами за полетом платка, клацнул зубами, промахнувшись и ухватив воздух, и бросился к белому пятну на земле. Но там уже был не платок. Там стояла
– Пошел, пошел, – тыкала она кривою клюкой в самую морду пса, – неча здесь добрых людей пугать.
Светка стояла за своим укрытием – густыми кустами сирени, обильно растущими вокруг школы, и боялась поверить увиденному. Она пошире раздвинула ветки, забыв об опасности, но даже так старушка не исчезала. Она возникла из ниоткуда и теперь, достаточно материальная, воевала с собакой.
С псом же что-то случилось. Секунду назад еще он храбро бросался на человека гораздо белее его. Но только появилась старуха, сухонькая, с трудом ходящая, собака заскулила и поджала хвост.
– Вон отсюдова, чертяка лохматая, – тыкала клюкой старуха, и пес пятился, присев на задние лапы, побито глядя в глаза бабки.
Котенок под ногами выгнулся дугой, и шерсть встала дыбом. Он отбежал назад, спрятавшись за Светку. У девчонки все внутри похолодело от тихого ужаса. Собака совсем почти села на задние лапы, развернулась вокруг себя и, скуля, убежала от пугающего ее места.
– Какая наглость, так унизить вас, Василь Василич, – человек ловко спрыгнул с ветки и снова стал приводить свой костюм в порядок, – вы не пострадали, надеюсь?
– Физически нет, Марфа Филиповна, но моральная потеря невосполнима, – жалостливым голосом докладывал учитель, – мне пришлось, как последнему котенку, взобраться на дерево. Это так унизительно. А если бы меня увидели мои ученики?
– Да, – посочувствовала старушка, – это недопустимая наглость. И все из-за этих мальчишек. Из-за них ты здесь оказался. Из-за них я тебя сделала человеком.
– Из-за них, – вторил Василий Васильевич.
«Человек с душою зверя», – начала понимать смысл речей бабы Нюры Светка.
– Тебе нужно им отомстить.
– Отомстить, – соглашался он.
«Он несет обиды бремя».
– Другие уже начали.
– Начали.
«Злость родит других людей».
– Ты сделаешь завершающий штрих. Самый жестокий.
– Жестокий, – эхом отзывался учитель. Он был как под гипнозом.
«Что похожи на зверей».
– Иди.
Старушка сказала последнее слово и испарилась так же неожиданно, как и появилась. Котенок перестал бояться и вышел из-за Светкиных ног. В руках у Василия Василича блеснуло что-то новое, стальное. Он спрятал это в карман и пошел в школу.
Перед ребятами распахнулась дверь, и они вскрикнули. Третий стоял как с иголочки, шелковый, только карман у брюк
– Ты вовремя, опыт чуть не сорвался, – прошипел рассерженно мокрый, временами отбрасывая еще искры из бывшей некогда прически, – наука страшно огорчилась бы.
– Несказанно, – подтвердил другой, вставая с пола. Он держался за ушибленный бок.
– Технику нам попортили, – жаловался мокрый.
– Хулиганы, – сказав это, новый погладил рукой оттопыренный карман.
Мальчики уперлись спинами в парты и перестали отступать. Теперь с каждым шагом третий учитель становился к ним ближе.
– Неужели придется прервать научные исследования? – все не замолкал подмоченный. – Наука нам это простит?
– Ни в коем случае.
– Как же быть?
– Мы несколько усовершенствуем опыт. Как вы думаете, любезный Василь Василич?
– Да, – хором отозвались двое за спиной.
– Можно ли одним экспериментом измерить сразу два показателя?
– Трудно, – сказал один.
– Сложно, – предположил второй.
– Но возможно, – заключил третий.
Он запустил руку в карман своих брюк. Глубоко, Сереге показалось, он сейчас до колена достанет. Четыре пары глаз напряженно следили за каждым движением. Ладонь вытащила… кран. Обыкновенный водопроводный кран. Вовчик нервно рассмеялся: вот так напугал. Третий сверкнул на него глазами, и Вовка замолк.
– Мальчикам весело стало.
– Их радует предстоящий опыт.
– Конечно, там же можно проверить архимедову силу. И силу воли заодно.
Последнюю фразу произнес тот, что еще с иголочки, и открыл кран. И тут случилось невероятное. Кран зарычал, словно в нем недавно отключали воду, плюнул струей прозрачной воды, выпустил несколько пузыриков воздуха. Все это в руках учителя, безо всякого водопровода. Вода пошла плотной, широкой струей, с силой ударялась о бетонный пол и растекалась большой лужей. Вот она достигла Вовкиных ботинок, промочила кеды Сереги и побежала за их спины, затекая под парты, разливаясь в проходах.
Запахло сыростью, а темнота в классе стала еще плотнее. Казалось, дотронься до нее, и почувствуешь вязкое, тяжелое. Вода прибывала быстро. Вот уже и по колено. Мимо мальчиков проплыл бумажный самолетик, столкнувшись с ногой Сереги. Нужно было бежать, бежать куда угодно, как угодно, только не оставаться в этом классе. Серега повернулся и не сдвинулся с места. Только прижался спиной к другу и приготовился к обороне. Коты их с Вовчиком плотно окружили, то есть учителя. То есть все-таки коты. Серега запутался. Вода доходила уже до бедра, холодно коснулась руки. Бежать было некуда.