Человек с островов

Соколова Анюта

– Куда он выйдет – в таком ужасном состоянии? – ухватилась я за оговорку. – Вы же сами видели – на нём живого места нет!

– Можно вживить под лопатку.

– Пусть он сначала поправится, – упёрлась я.

– Как скажешь, Юли, – уступил льен Тодеш. – Я ввёл ему сильнодействующее снотворное, сутки он проспит. Утром, часиков в девять я загляну и проверю, как подействовали лекарства. Тогда уже и назначу курс лечения.

– Сколько я вам должна?

– Полторы тысячи реалов, – доктор занизил стоимость услуг минимум вдвое. – Но я должен честно предупредить тебя, Юли. Судя по характеру увечий, этот инго – очень проблемный мальчик. А жестокое обращение

могло усилить агрессию. Будь осторожна.

После ухода льена Тодеша я первым делом вынесла на помойку грязные вещи, туда же отправились и цепи с ошейником. Затем подошли присланные Патришей мастера. На окно спальни со стороны улицы установили крепкую раздвижную решётку, снаружи на дверь – массивный засов. Несмотря на шум, инго даже не шевельнулся. Я разыскала в кладовой коробки с одеждой отца и достала пижаму. Она всё равно будет болтаться: папа был стройным, но не до такой степени. Мелькнула мысль самой надеть на инго пижамные штаны, однако я побоялась лишний раз дотрагиваться до истерзанного тела и просто прикрыла его чистой простынёй.

Уже в сумерках я сбегала в ближайший магазин за продуктами. Вернулась вся в снегу: пессимистический прогноз мужичка оправдался, на улице кружила метель. Сварила куриный суп, накрошив овощи как можно мельче, приготовила картофельное пюре и паровые котлеты. На столик рядом с кроватью поставила кувшин с водой и наполненный до половины стакан: мало ли, инго настолько обессилил, что не сможет налить сам. Ближе к ночи спохватилась и проверила, не осталось ли в спальне Зеи острых предметов. Забрала её шкатулку с швейными принадлежностями и посмеялась над собой – при желании легко разбить голову об стену или разрезать вены осколком того же кувшина. И всё же мне хотелось верить, что инго не настолько отчаялся.

Засыпая, вновь вспомнила лютую ненависть в глазах островитянина и поёжилась. Как я собираюсь кормить человека, который сознательно отказывается от пищи? Каким образом удержу его от побега? Смогу ли с ним договориться?

С щенком было бы гораздо проще.

Глава 3

Ночью мне снилась Зея, и когда я проснулась, то какую-то долю секунды верила, что сейчас вновь услышу ласковое: «Юли, вставай, завтрак стынет!» За тринадцать лет я почти забыла голоса родителей, но мягкое воркование Зеи ещё не изгладилось из памяти. Последние полтора года она еле ходила, постоянно дремала и всё равно потихоньку возилась на кухне. «Старики живут, пока чувствуют себя полезными, – приговаривала она, – а ничего не делать – скука заедает».

Стрелки часов показывали половину восьмого. За окном шёл снег. На фоне бледно-свинцового неба снежинки мельтешили, словно растревоженный рой суетящихся насекомых. Двор опять завалило, верхушки кустов еле выглядывали из сугробов. Вылезать из-под тёплого одеяла не хотелось, но нежиться я себе не позволила. Решительно встала, оделась, заправила постель и прислушалась. В доме царила тишина. На цыпочках я подкралась к спальне Зеи, отодвинула засов и заглянула.

За ночь инго так и не поменял положение. Я осторожно подошла, чтобы рассмотреть его поближе. Льен Тодеш назвал островитянина «мальчиком», однако доктор разменял восьмой десяток и считал мальчиками и девочками всех людей моложе сорока лет. Но я тоже видела скорее юношу, нежели мужчину – исхудавшего до костей и крайне непривлекательного. Бледная с землистым оттенком кожа, удлинённый нос, заострённый подбородок. Тонкие бескровные губы под слоем желтоватой мази едва угадывались, уши на стриженой

голове смешно выпирали, волосы за ночь здорово отросли и серебрились на висках. Нареканий не вызывали лишь тёмные брови и короткие густые ресницы. Вчера всё лицо инго покрывали ссадины, сейчас они практически зажили, а рана от ошейника затянулась розовой кожицей. В империи самый высокий уровень медицины и лучшие в мире лекарства.

Льен Тодеш, как и обещал, пришёл ровно в девять. Пожелал мне светлого утра, но к своему пациенту заходить не спешил.

– Юли, прости, если моё любопытство покажется тебе назойливым. Однако ты дочь Робера, и я обязан поделиться с тобой подозрениями. Вчера я весь вечер места себе не находил из-за беспокойства. Очень уж сомнительной кажется твоя покупка. Не разрешишь мне взглянуть на договор?

Он внимательно изучил документ и возмущённо ткнул пальцем в «состояние здоровья»:

– «Удовлетворительное!» Да если бы не твоё сострадание, мальчик не протянул бы и недели! К счастью, договор составлен по всем правилам.

– Что вас смущает? – прямо спросила я.

– У этого мальчика весьма примечательная внешность. Конечно, я не антрополог, но признаки слишком явные: узкая кость, высокие скулы, уникальный цвет волос, характерный разрез глаз. Я бы предположил, что он – островитянин, как бы нелепо это ни звучало. И его нахождение в империи в разгар военных действий вызывает вопросы.

По спине пробежали мурашки.

– Ты понимаешь, Юли? Вполне вероятно, у тебя в доме не просто жертва жестокого обращения, а враг. Который способен в любой момент наброситься, причинить вред, даже убить!

Доктор отдал мне договор, глубоко вздохнул и продолжил уже спокойнее:

– На твоём месте я обратился бы в Департамент надзора. У них есть специальный отдел по контролю за инго. А пока они разбираются, мальчика подержат под охраной. Так будет безопаснее.

– И что сделает Департамент, если выяснит, что мой инго – человек с островов?

– Ликвидирует угрозу, – уверенно заявил льен Тодеш. – Юли, девочка моя, к сожалению, стоимость покупки тебе никто не вернёт. Но собственная жизнь гораздо дороже денег!

Корректное слово «ликвидирует» вызвало злость.

– Льен Тодеш, вы сами сказали, что не антрополог, а раскенцы и жители островов очень похожи. Давайте подлечим инго до состояния, когда он сможет говорить. Вдруг вы напрасно волнуетесь.

– Разумеется, Юли. Профессиональный долг превыше всего.

Доктор подхватил чемоданчик и проследовал за мной в спальню. Одобрительно глянул на оконную решётку и пошёл мыть руки в прилегающую ванную комнату. Я лихорадочно размышляла. Льен Тодеш действительно был близким другом моего отца и ко мне относился с искренней симпатией. Достаточно ли этого, чтобы он не обращался в Департамент без моего ведома? Смогу ли я убедить его в том, что инго – раскенец? Внешне они напоминают островитян, хотя это если не приглядываться. Неужели отличия так сильно бросаются в глаза? Джи тоже догадался сразу, но Джи с архипелага, можно сказать, сосед.

В этот раз я внимательно следила за тем, как льен Тодеш осматривает инго: искала особые приметы – татуировки, родинки, шрамы. Увы, ничего подобного – гладкая, прозрачная до просвечивающих голубых вен кожа, там, где положено, – серебристый пушок волос, выпирающие рёбра и неожиданно чёткий рельеф мускулов. Доктор вколол необходимые лекарства, поменял повязки и поцокал языком:

– Прекрасная регенерация! Пара недель, нормальное питание – и следа не останется. Юли, я напишу рекомендации.