Человек с рублём
Шрифт:
Деспотизм, как учит история, всегда однопартиен, не выносит даже намека на противодействие. Ленин стлал мягко, да жестко пришлось спать стране на приготовленном им ложе поголовной бедности. Ложе для психов, ринувшихся в нищету. Инерцию ленинизма преодолеть не так-то просто.
ДИСКРЕДИТАЦИЯ СПАСИТЕЛЕЙ
Далеко не все видят в предпринимателях спасателей и спасителей, идет умело направляемая кампания по их дискредитации. Делается это по старым, как мир, рецептам: изголодавшейся
«Вы не знаете, куда пойти на Новый год? У вас трудности с подбором праздничного меню? Нет проблем! Московские валютные рестораны возьмут все хлопоты на себя!
Ресторан гостиницы «Марко Поло» (Спиридоньевский пер., 9) предложит гостям в новогоднюю ночь такую программу ужина: блинчики с черной икрой, копченый лосось под соусом из маринованной тыквы, свеклы и хрена, суп из осетра с пирожками, начиненными мясом краба, грудка фазана с картофельной лепешкой под клюквенным соусом, филе говядины в тесте под соусом с красным вином, свежие груши, наполненные шоколадным муссом.
Цена – самая умеренная по сравнению с другими заведениями – 85 долларов (10 370 рублей по курсу московского Сбербанка на 20 декабря 1991 года) с человека. Но зато те, кто будет не в состоянии возвратиться домой, смогут получить на ночь номер «люкс» всего за полцены – в 180 долларов (21960 рублей).
Отель «Метрополь» (Охотный ряд, д. 1) угостит посетителей в Боярском зале черной икрой, балыком, соусом с трюфелями, коктейлем из крабов, жареным поросенком под медом, галантином из индейки, консоме из речной семги, крокетами с молоком кокосового ореха и ананасами с мороженым. Цена ужина – 120 долларов».
И далее – все в том же духе. Рядом с этим снимок миллионера и тут же – фото бродяги, наливающего в кружку кипяток из чайника с надписью «Камера». Нет только одного: ответа на вопрос, почему богатый человек должен делиться доходами с тем же бродяжкой? Если он не украл, не убил – за-ра-бо-тал? В конце-то концов, а кто мешает этому же бродяге вернуться к труду?
Каждый тратит по своему усмотрению, предварительно рассчитавшись с родным государством, уплатив немалый подоходный налог. Ответствуйте, почему бессовестно швырять десятки, сотни тысяч рублей и долларов на деликатесы? Уж если на то пошло, бессовестно делиться заработанным с бродягой, который на миллион процентов уверен, что в нашей гуманной державе ему не дадут умереть с голоду.
Перекос в сознании: бродяга идет по разряду неудачников, убогих, а их принято жалеть, так же как принято зреть в карман удачливому. Спящий в навозной куче не вызывает особых эмоций. Живущий в трех-четырехэтажных хоромах, возведенных трудом праведным, вмиг становится объектом нон грата, ему приходится хуже, чем на вулкане: могут и поджечь, и стекла выбить, доносами и анонимками доведут до психушки.
В ПРЕСТУПНИКАХ – ЦВЕТ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ
В Елисеевском магазине – известном всей стране московском гастрономе № 1 – состоялся банкет по случаю девяностолетия. Такие юбилеи отмечаются не так уж часто, торжества были устроены с размахом, транслировались по российскому каналу телевидения. Не знаем, был ли на банкете спецкор одной предельно уважаемой нами газеты, но мнение свое он высказал. Смутила его не концертная часть торжеств, а сугубо банкетная, застольная, что пили и чем закусывали приглашенные с фамилиями одна громче другой. Цвет московско-питерской интеллигенции обвинили в отсутствии... интеллигентности, в неприличном поведении:
«Один вопрос: кому пришло в голову сотворить развлекательное телешоу в гастрономе, где избранная публика, непринужденно шутя по поводу надвигающегося голода, обильно потребляет все то, чего на прилавках либо нет, либо ценой совершенно недоступно миллионам зрителей?
Я не о том, кто что пьет и чем закусывает. Я о мере, о такте, о деликатности в устройстве и проведении подобных мероприятий. О том, что некогда составляло неколебимую основу поведения российского интеллигента и выражалось словом, все реже употребляемом, ибо и само понятие почти исчезло: приличие.
Интеллигентам (а в их среде отмечались и люди довольно состоятельные), в тяжкие для всего народа моменты истории, было свойственно самоограничение. Имелась, знаете ли, такая душевная привычка, для многих сегодня непостижимая, – примеряться к тому, как живет большинство соотечественников, чтобы нечаянно не смутить своим благополучием чьей-то безгрешной бедности. К такому поведению, упаси Бог, никого не призываю. Пусть всяк ведет себя, как хочет. Но и на ликование широкой публики от выставляемых напоказ стандартов своего материального бытия тоже пусть не рассчитывает».
ГОТОВЬТЕ КАМНИ ДЛЯ ГУРМАНОВ!
Одним словом, уважаемая публика, от яств не отказывайтесь, но – поглощайте их с оглядкой на бедность окружающих, лучше всего – под одеялом, иначе... А вот что иначе: «Господа! Никто не покушается на ваше право предаваться удовольствиям с размахом, прямо пропорциональным объему вашего кошелька. Но не ждите восторгов публики от вашего красования на телеэкране, ибо это вызов голодным и нищим, И не удивляйтесь, если полетят камни в витрины ваших частных магазинов, если вскоре полыхнут ясным пламенем ваши брокерские конторы».
Как прикажете это понимать? Ленин толковал о газете не только как о коллективном пропагандисте и агитаторе, но и как о коллективном организаторе. Не следует ли вышеназванный пассаж рассматривать как призыв к организации коллективных погромов изможденной очередями и вечной нехваткой толпой? Давно ли призыв к погромам стал свойствен представителям такой интеллигентной профессии, как журналистика?
Заслуживает внимания еще одна рекомендация журналиста:
«Если презентации – это уже не только их, но и наши нравы, то почему гуманитарная помощь (понятие также заимствованное и ставшее сегодня не менее популярным) понимается исключительно и не иначе, как поддержка оттуда? Зачем так односторонне-то? Если в городе остались считанные килограммы сливочного масла, то, может, гуманитарнее презентовать его не бирже… для фуршета, а детской больнице?» Как же живуча ленинская теория изъятия, всеобщего равенства!