Человек с того света
Шрифт:
Мефодий объявился на экспедиционном судне после проведённых командой серий взрывов, направленных на возбуждение Бермудского «аппендикса» в Спирали общего Пространства-Времени. Пока Атешоглы изучал предъявленное ему удостоверение Интерпола, Артамонцев успел заметить, что часы, стоящего перед ним человека, отстали на тринадцать секунд. Ткнув пальцем в циферблат Мурсаловского хронометра, он сказал:
— Отстали на тринадцать секунд. В этом эффекте весь феномен Бермудов.
— А в чём, на ваш взгляд, «этот феномен Бермудов», — заинтересовался Атешоглы.
— Возможно, — сказал тот, — моя гипотеза и с изъянами. В ней еще не хватает доказательств…
— И всё-таки в чём же феномен? — нетерпеливо добивался Мурсал.
— Мне не хотелось бы раскрывать основные идеи своей
— Дело не в эффекте торможения, — удивлённый неожиданно проявленной собеседником компетентностью, возразил Атешоглы.
— Я хочу сказать, что механический метод возбуждения Бермудской аномалии порождает эффект торможения времени. Как бы угнетает его… Дело в том, что прецедент подобного рода стихийно и не раз наблюдался здесь.
И Артамониев рассказал историю, происшедшую примерно в этом районе со звеном самолётов ВВС США. В тот момент, когда они почти одновременно преодолели звуковой барьер, с ними оборвалась радиосвязь и локаторы потеряли их. Все три самолета. Береговым и морским службам слежения была объявлена тревога. Подходила десятая минута, как звено должно было произвести посадку. Десять минут назад у них кончилось горючее. У специалистов не оставалось никакого сомнения в том, что с самолётами произошло непоправимое. И тут на горизонте появились они. Ни командир звена, ни другие лётчики долго не могли взять в толк, почему начальство устроило им разнос. А когда сверили часы, выяснилось: у «пропавших» они отставали ровно на десять минут…
Мурсал и без него знал это. Его всё больше и больше занимал сам собеседник. Он прямо-таки заставлял слушать себя Всё расставлял по полочкам. Структуру Пространства-Времени рассматривал как многострунную Спираль… И говорил о Времени, как о категории материальной, с качествами живого организма. Словно только и делал, что занимался этим.
Там, на Бермудах, Артамонцев покорил Мура глубиной знаний проблемы и своей творческой интуицией. Атешоглы стал добиваться его перехода в МАГ.
— Итак, господа, наш выбор отнюдь не случаен, — продолжал Президент МАГа. — Не скрою, мне тоже хотелось бы славы первого бихронавта планет Мой вклад в создание и разработку аппарата СПВ совсем не скромен. Однако и снял свою кандидатуру, равно как снял её самый молодой, но блестящий специалист в нашей маленькой группе, дублёр Артамонцева — Виктор Готье. Мы пришли к такому выводу не потому, что для перемещения или, если Хотите, полёта в Пространство-Время необходима какая-то особая физическая подготовка.
— У меня к Вам, господин Президент, пара вопросов, — перебил профессора представитель СССР. — Первый… Он касается риска. Насколько высока степень его? Второй… Он по части лавров пионера. Всё-таки дело историческое… Что заставило вас, так сказать, уступить место Артамонцеву?
— Риск… — Задумчиво произнёс Кавада. — Риск — велик. Мало того, степень его непредсказуема. Скажу больше. Опасность, поджидающая бихронавта — неизбежна. Внесу ясность… Не вдаваясь в технологические и теоретические подробности, усвоить которые уважаемой аудитории будет нелегко, я остановлюсь на принципе действия аппарата СПВ. В основу его положена теория Артамонцева—Атешоглы, доказывающая, что двойная Спираль Об-шего Времени периодически сокращается, напоминая, несколько, биение сердца. Рабочая часть нашего аппарата, так называемый «Ствол», посредством ряда весьма непростых устройств настраивается на режим работы Спирали и находит вней соответсву-ющую бихронавту нить личного времени. И с этого контакта <наг чинается процесс перемещения во времени.
— Прошу прощения, господин Президент, — поднимаясь с места, прогудел англичанин. — Излагаемое вами взято из области гипотезы или имеет экспериментальное обоснование?
— Это вывод из наших опытов. Их проведено около
— Коли так, то зачем нагнетать опасность? — Пожимает плечами англичанин. — Здесь в конце концов собрались не слабонервные Мы хорошо понимаем: любое новое дело сопряжено с риском.
Кавада на высказанное замечание не сразу отреагировал. Скривив в иронической ухмылке губы, он принялся рассказывать о результатах проведённых экспериментов. О том, как чувствовали и вели себя братья наши меньшие, так и не понявшие, что они побывали в необычайнейшем из путешествий. В своём прошлом. Графическая запись их поведения после возвращения—пики эмоций кривые наступавших депрессий, а также кадры снятых фильмов свидетельствовали об их ошеломлённости, растерянности, страхе. Осооенно интересно было наблюдать за человекообразными. Одни крепко жмурили глаза, затем резко открывали их, другие били себя по голове, третьи ширали себя, мол, сон это или явь?
Все ими виденное и пережитое во время опыта и вдруг исчезнувшее явно озадачивало их. Певернув потешные мордашки в объектив съемочных камер, они будто спрашивали: «Ради бога, объясните, что вы нам показалы?» А у экспериментаторов к ним, в свою очередь, была уйма вопросов, и посерьёзней… Сколько времени они там провели? В какое время попали? В какой географической точке оказались?..
Но что мог сказать бессловесный брат наш меньшой?!
— Ну а теперь о степени риска, — с иронической усмешкой произносит Кавада. — Вы, вероятно, полагаете, что подопытные, опускаясь в Пространство-Времени, бесследно исчезают из камеры Ствола? Это глубокое заблуждение, внушённое авторами фантастических произведений, в которых герои вместе с пресловутой Машиной Времени гуляют по векам и тысячелетиям. Да будет вам известно, что биооболочка путешественника остаётся в Стволе. Отправляется в Пространство-Времени то искомое, что составляет суть живого существа…
Я напомнил русскому господину кое-что из отчасти сохранившейся монографии его соотечественника Кирилла Преображенского. Последний доказывал, что в человеке заложено свойство совершеннейшего биологического летательного аппарата. Его, человека, живым, подвижным, думающим и проч., и проч., делает содержащаяся в нём частица неизвестной нам отрицательной энергии.
«Образно выражаясь, — писал он, — наша суть, что пробка, помещённая и удерживаемая под огромной толщей воды. Со смертью человека, силы, удерживающие эту пробку, рвутся и она устремляется в полёт».
— Оно, это искомое, — продолжал Кавада, — очень долго, к сожалению, считалось также нематериальным, как и само Время… Рабочая камера нашего аппарата оборудована всем необходимым для поддержания жизнедеятельности бездыханного тела. Кстати, нами зафиксирована любопытная зависимость. Чем выше оказывалась организация особи, «выстреливаемой» в Спираль Общего Времени, тем дольше оно находилось в состоянии омертвления. Первое место по длительности пребывания в таком положении занимали человекообразные, второе — крысы и собаки, и так далее. Дольше всех пролежала одна старая горилла — три месяца и четырe дня… Естественно, напрашивается вопрос: сколько времени бездыханном состоянии проведёт бихронавт? Месяцы?.. Год?.. Два, десять?.. Так оно должно случиться. Ведь человек, вписав-шись в Общее Пространство-Времени, уйдёт по каналу или струне, как хотите, своего индивидуального времени, возникнув в том периоде, в котором, как нам представляется, он уже имел счастье жить. Скорей всего, это будет один из ближайших периодов. Какой это будет год, век, тысячелетие? Сколько он там пробудет, пока Спираль, опустившая его туда, будет продолжать сжиматься? И сколько в это время у нас с вами пройдёт часов, дней, месяцев, а возможно, и лет, пока Спираль, принимая исходное положение, вынесет его к нам? Не дай бог, если лет, — после непродолжительной паузы не без досады в голосе сказал Президент. — Мы можем продержать тело от силы год.