Человек с высшим образованием

Тучный полицейский с черными, густыми усами на рябом, морщинистом лице быстро перебирая полными, неуклюжими ногами семенил по пешеходному переходу к своей служебной машине, припаркованной на углу двести седьмой стрит и десятой авеню. В одной руке он сжимал бумажный пакет с которого прищурив хитрые глаза ехидно скалилось изображение красного перца в ковбойской шляпе. Надпись сверху гласила: "горячие начос". Коротенькие, толстые пальцы другой руки цепко впились в скользкую, норовящую выскользнуть из потной ладони, стеклянную бутылку пепси-колы. Мелко перебирая ногами, тяжело дыша и оглядываясь по сторонам на пропускающие его машины, он наконец то добрался до своего автомобиля, открыв дверцу бросил пакет и бутылку газировки на пассажирское сиденье, втиснул свое грузное тело в салон и хлопнув дверцей отсек себя от всего шума и суеты огромного человеческого муравейника

под названием Нью-Йорк сити. Взглянув на цифры, зеленым пунктиром высвечивающиеся на панели приборов, он отметил про себя что до конца смены осталось каких-то пятнадцать минут и довольный таким положением дел запустил руку в бумажный пакет. Несколько маленьких баночек с острым соусом стройно расположились на откидном подлокотнике. Пухлая, волосатая ручонка вновь шмыгнула в пакет, извлекла оттуда хрустящий начос, и обмакнув в томатный соус поднесла его было ко рту, как вдруг взгляд полицейского упал на двух, неизвестно откуда взявшихся, дам. Обе держали в руках по увесистой пачке листовок. Одна – высокая, чернокожая с шапкой густых курчавых волос, раздавала листовки прохожим. Вторая – щупленькая, белая женщина с наивно детскими чертами лица, юрко сновала из стороны в сторону по тротуару расклеивая свои листовки на все что приходилось ей под руку.

–Ну не-е-е-т… – с досадой простонал полицейский бросая даже не надкушенный начос обратно в баночку с соусом – Почему дерьмо всегда случается за пять минут до конца смены? Черт!

Его ладонь скользнула по выпачканным в соусе усам, а затем по штанине брюк. Он поправил кепку, открыл дверь и шагнув из машины, уверенно и вальяжно, придерживая одной рукой болтающуюся на левом боку резиновую дубинку, зашагал вниз по улице по направлению к нарушителям общественного порядка. Женщина, раздававшая листовки заметив поспешно приближающегося к ним стража порядка попыталась подать знаки глазами своей коллеге, наклеивавшей в этот момент листовку на фонарный столб, он та никак не могла понять, что ее подруга пытается выразить своей кривляющейся мимикой, принимая ее знаки за обыкновенное дурачество. Полицейский приближался к ней со спины, и подойдя вплотную застал ее врасплох встретив своими сердитыми глазами ее растерянный от неожиданности и немного виноватый взгляд. Внезапный порыв ветра вырвал из пачки, которую она сжимала под мышкой пару листовок и понес их меча из стороны в сторону вдоль по улице. Девушка растерянно-выжидающе смотрела на офицера.

–Боюсь, вам придется снять это, мэм! – Строго отчеканил полицейский схватив девушку за руку, в которой она держала прозрачную бутылку с клеем. Но тут его сердитый, нахмуренный взгляд упал на листовку, которую девушка только что наклеила на столб.

С нее в анфас красовались две колоритных физиономии судя по свежей краске не так давно отпечатанных на принтере. С правой части листовки офицеру улыбалось крупное лицо с широким лбом, огромным ноздреватым носом, мясистыми, темно-бордового цвета губами и неестественным для такого типа лица белым цветом кожи. В левой части листовки, через сплошную черту, проходящую сверху вниз располагалось другое – черное, худощавое, морщинистое лицо с тонкими, длинными усиками и большими выразительными, но в то же время адски усталыми, голубыми глазами, равнодушно глядящими сквозь все и вся куда-то в незримую даль. Глаза эти показались полицейскому невероятно знакомыми, как будто он видел их много раз, но сейчас он не придал этому значения, его внимание сосредоточилось на другом. С этими лицами явно что-то было не так, как минимум цвет кожи явно не соответствовал типу лица. Обе эти физиономии выглядели настолько неестественно и забавно что у офицера тут же созрела мысль.

–Что, цирк в городе? —хохотнул он коротко, самодовольно наслаждаясь только что придуманной шуткой, но тут же взгляд его скользнул вниз по листовке к надписи:

“Черный ты, белый или “фиолетовый” – невинно пролитая кровь всегда одинаково красная”

Самодовольная улыбка тут же сползла с лица офицера оставив на нем выражение недовольства и усталости от приевшейся будничной рутины.

–Ну, ну… – протяжно пробормотал он себе в усы и уже потянул было руку, чтобы сорвать листовку со столба, как его глаза вновь встретились с усталыми глазами чернокожего парня равнодушно глядящими на него с левой части листовки и ощущение невероятной знакомости этих уставших глаз захватило его в этот раз с головой. Несколько секунд, не отрываясь он глядел на это лицо с видом загипнотизированного в то время как мозг его перебирал тысячи вариантов того откуда ему могут быть так знакомы эти глаза, как вдруг лицо его просияло.

– Этот парень чертовски похож на бывшего комиссара нашего департамента – Стивенсона – пробормотал полицейский словно, не веря самому себе и расплываясь в идиотской улыбке. – Но этот парень черный, а тот…

И он вновь бросил быстрый косой взгляд на надпись под портретами.

– Кажется я начинаю кое-что понимать – довольно ухмыльнулся он.

Глаза полицейского скользнули немного вправо и остановились.

– А это тогда кто? – мельком взглянув на девушку ткнул он своим волосатым пальцем в располагавшееся рядом белое лицо.

– Как? —на лице девушки взыграло искреннее удивление с еле уловимой ноткой презрения – Вы не знаете кто такой Джейкоб Форс?

Джейкоб Форс проснулся, как всегда, поздно. Будильник опять не сработал.

– Черт бы тебя побрал! – выругался Джейкоб и одним махом ладони снес ненавистный девайс с прикроватной тумбочки.

– Следовало бы выбросить тебя и купить себе новый, все равно не работаешь как надо!

Несмотря на твердое обещание данное самому себе – лечь в этот раз

как можно раньше, он по привычке лег спать как всегда, после

полуночи и проснулся в полдень, и в дурном настроении.

Рука потянулась к пульту от телевизора.

– Может ты меня чем-то обрадуешь дружок? – произнес он, нажимая на кнопку "power"

Темная зашторенная наглухо комната залилась синим светом.

"Сегодня прямо в центре Нью-Йорка при задержании полицейскими был задушен по неосторожности тридцатисемилетний чернокожий мужчина, который подозревался в нелегальной торговле марихуаной- объявила ведущая новостей серьезным тоном.

–Твою мать. – выругался Джейкоб. В этой стране жизнь чернокожего похоже не стоит и пени. Всю жизнь они нас держали в рабстве и убивали, сейчас же они нас просто убивают, серьезный прогресс мать твою.

В гостиной зазвонил телефон.

– Да помню я про вас, помню, чего трезвонить – раздраженным голосом произнёс он и побрел в гостиную.

– Алло! – в трубке послышался приятный женский голос.

– Мистер Форс? Здравствуйте! Это Энни Петерсон – ассистент главного редактора ток шоу «Градус». Звоню вам напомнить, что вы приглашенный гость в нашем шоу в эту пятницу, и мы с нетерпением ждем вас в нашей студии.

– Да помню я про вас, буду завтра, ко времени.

– Мистер Форс… Пятница сегодня.

Джейкоб почувствовал, как холодная дрожь пробежала по всему его телу, в голове зашевелились тревожные мысли:

"Как сегодня? я же не готов, как я мог вообще потерять целый день из своей жизни? " Но он тут же взял себя в руки.

– Я знаю! – холодно произнес он – Я просто оговорился… Я буду сегодня… ко времени" – выдохнул он сухо и положил трубку.

Мистер Форс являлся довольно-таки неглупым человеком. Чернокожий журналист любящий свою работу больше жизни и невероятно презирающий саму жизнь, искренне верующий в то что она полна дерьма и несправедливости с которой он как журналист призван бороться, изобличая и выставляя на показ все те нечистоты, которые она пытается скрыть за толстыми стенами казенных учреждений и не менее толстыми кошельками неблагочестивых людей. Он вел весьма закрытый и замкнутый образ жизни, не то чтобы сторонился людей, а скорее тщательно присматривался к каждому прежде, чем впустить его в свою жизнь, оставляя многих топтаться на пороге или вовсе давая прямой и грубый "от ворот поворот". К жизни он относился весьма серьезно. К каждому ее аспекту. Что создавало дополнительные проблемы в общении с людьми, хотя все та же серьезность, на работе создавала ему репутацию весьма пунктуального и ответственного человека, за что его собственно и ценило руководство.

"Будь проще!" – частенько доводилось ему слышать от своих знакомых и коллег по работе. Но это пресловутое "будь проще" он понимал по-своему. В его понимании это звучало как: "расслабь булки Джейк и не мешай жерновам жизни перемолоть тебя в муку и скормить тем, кто их никогда не расслабляет". Эту философию жизнь втирала в него с самого детства через жестокие законы улиц его родного и откровенно криминального Бруклина, через жесткий опыт школьного буллинга, жертвой которого он частенько становился в силу своего мягкого и покладистого характера и через военную службу в рядах “ВМС США”, где он уже усвоив предыдущие уроки категорически отказывался быть мягким и пушистым, частенько вступая через это в стычки с офицерами. Казалось сама жизнь говорила ему: "Не расслабляйся и не доверяй! Нет для тебя надежнее товарища чем ты сам!" И он целиком и полностью отдался этой немудреной философии, не допуская даже тени сомнения в ее праведности. И может быть эта простая до неприличия жизненная философия и придавала ему той бычьей, несокрушимой упертости которой он буквально пробивал себе дорогу в жизнь, и которая после множественных попыток и следовавших за ними отказов помогла ему наконец поступить в колумбийский университет на факультет журналистики, безмерно осчастливив тем самым свою горячо любимую мать.