Человек с железным оленем
Шрифт:
ГЛАВА 3. УМНЫЙ В ГОРУ НЕ ПОЙДЕТ…
АВАЧИНСКАЯ сопка вместе с Козельской и Корякской образуют гигантский вулканический "трезубец". Шириной он чуть не в сотню километров, а высота каждой "зубца" приближается к трем километрам. Вокруг — тундра и лес. Охотничья
– Вот тут, пожалуй, и разобьем лагерь, — остановился' около такого оазиса с журчащей речушкой Новограбленов. Прокопий Трифонович с тревогой поглядывал на окутанную тучей вершину Корякской сопки — самой северной и самой высокой среди трех вулканов. — Коряка шапку надела — жди непогоды, — заметил он.
– Ну что же, отсюда полюбуемся вулканом и то неплохо, — возразил Василий Барболин. — На Урале говорят: "Умный В гору не пойдет, умный гору обойдет"…
Все рассмеялись.
– Это нас не касается, мы — пскобские, — отозвался Глеб.
– Предлагаю варить уху! — крикнула Вера. Она возилась у ручья со свежим, только что пойманным, точнее заколотым гольцом.
– Лучше по-псковски зажарим, — предложил Глеб. Вбив около костра два заостренных колышка, он насадил на них в виде перекладины распластанную тушку рыбы. — Таким методом мы все что угодно готовили в походах. Условие ставилось жесткое — никакой посуды.
– Свежекопченая юкола, — говорила Вера, уплетая зажаренного менее чем за полчаса гольца. — Вкусно!
Внизу смеркалось, а вершина Авачи, обложенная языками ледников, пылала костром в лучах невидимого солнца.
– Красиво! — загляделась девушка.
– Но пока бесполезно, — добавил Новограбленов. — А жаль. На Камчатке полтораста вулканов, из них три десятка действующих. Какая колоссальная энергия пропадает. В 1923 году мне посчастливилось участвовать вместе с Владимиром Клавдиевичем Арсеньевым в обследовании кратера этой сопки. Вместе с нами делал восхождение и первый председатель Камчатского губревкома товарищ Савченко… Картина, помню. Дышать нечем, бьют фонтаны горячей воды с паром, громадные камни пышут огнем. Ну, сейчас, думаешь, фыркнет древнеримский бог Вулкан, рассердившись на наше невежливое вторжение, — и поминай как звали. "Если бы отвести это тепло в Петропавловск, бухту можно согреть, — заметил Арсеньев". "Рациональнее на месте в электрическую энергию перерабатывать, а уж потом ее куда угодно отведешь", — возразил ему Савченко. Подключился и я к разговору. Словом, на дне кратера действующего вулкана открылась конференция по использованию вулканического тепла…
– А ведь, в самом деле, — помолчав, продолжал свою мысль Новограбленов, — природа, несколько обидев Камчатку солнцем, словно нарочно наставила повсюду в ней эти "печки", только надо уметь ими обогреваться. Пока же все подземное тепло вылетает, так сказать, в трубу. Если подсчитать калории, которые выделяют
Назавтра вышли чуть свет. Местность с каждым часом менялась. Уже далеко позади остались березняки и буйные заросли кедрового стланника, исчезли рощицы. Перед глазами — голое лавовое плато. Когда-то это был поток раскаленной густой массы, а сейчас — нагромождение каменные глыб серовато-зеленого цвета. Вверх тянулся крутой базальтовый гребень, упиравшийся в ледник.
Вдруг в лицо пахнуло резким запахом сероводорода.
– Фумарола, — отметил Новограбленов. — Трещина с выходом газа или пара.
В самом деле, неподалеку, у острого пика, прижалось небольшое газовое облачко. Оно казалось совсем легким, почти прозрачным.
К обеду следопыты достигли высоты двух тысяч метров. Первым шел Новограбленов. Ощупывая ледорубом каждую пядь, он осторожно обходил трещины, ненадежные камни и осыпи. За ним двигался Василий Барболин, затем Вера. Замыкал Глеб.
– Часам к пяти вечера будем на вершине, — заявил Василий.
Прокопий Трифонович в ответ показал ледорубом на Корякскую сопку, вокруг которой со вчерашнего дня кружился клубок туч. Сегодня он словно раскручивался, захватывая разрозненные мелкие облачки, становясь с каждым оборотом массивнее, плотнее и приближаясь к Аваче. Вскоре пошел снег, поднялся ветер, завьюжило, закрутило…
Непогода застала группу всего в пятистах метрах от кратера. Но дальше — ни шагу. Палатку натягивали под ураганным ветром на леднике. Площадка крошечная, а рядом сброс. Привязались ремнями друг к другу и легли.
…Пронизывающий холод, грохот срывающихся с утесов камней; темень, мокрый снег. Стены крохотной палатки обвисли и легли на прижавшихся друг к другу людей.
– Ну как, Глеб, пословица насчет "умный в гору"? — пробует шутить Василий.
– Советую вспомнить другую — не в свои сани не садись, — парирует Глеб.
– Это верно, я не высотник, — честно соглашается Барболин.
..Вася, Вася. Тебе в самом деле не повезло с "высотой". Не удастся тебе строить железную дорогу на Камчатке, но будешь ты мотористом на первых колхозных ботах. А потом пошлет тебя партия прокурором в Чаунский район, на Чукотку. Будешь ты сражаться с бандитами — остатками скрывающихся от народной кары белогвардейцев и всякими контрабандистами. Избежишь многих опасностей а погибнешь нелепой, случайной смертью — упадешь с коня…
Хуже всех в палатке Прокопию Трифоновичу: он самый высокий, длиннее даже Барболина, лежит, скорчившись в три погибели, но стоически переносит невзгоды.
…Ветер утих только к утру. Прекратился снегопад, снова установилась солнечная погода. Решено на штурм вершины идти по гребню. Правда, он пересечен базальтовыми столбами, но все же это лучший путь, ведь по сторонам — сбросы, крутые ледники, из которых выпирают острые ребра скал с расщелинами и камнепадами.
Придерживая друг друга ремнями, предупреждая об опасностях, альпинисты шаг за шагом приближались к кратеру. Теперь вершина уже выглядела по-иному. Ее конус через определенные промежутки времени заволакивали тучи дыма и газа. Иногда газовое облако вырывалось из жерла и, подобно лавине, скатывалось вниз по склону. Ближе к вершине под ударами ледорубов стали обнажаться слои потемневшего пепла. До кратера оставалась какая-то сотня метров. Его шумное дыхание, свист и шипение уже отчетливо слышны. Но вот снова путь преградила дымовая завеса.