Человек-Т, или Приключения экипажа "Пахаря"
Шрифт:
– Да я понимаю, – сказал Доктор. – Просто вспомнил.
Экипаж притих. Каждый вдруг отчетливо понял, что на этот раз они, как говаривали предки, попали. Всерьез и надолго. Если не навсегда.
Отнюдь не радостное молчание нарушила Вишня.
– Господа, – она улыбнулась всегдашней своей доброжелательной улыбкой, – вы, надеюсь, помните, отчего я выбрала именно ваш корабль? О ваших приключениях и способности выпутываться из самых безнадежных ситуаций легенды ходят по галактике. Я, конечно, не специалист, но уверена, что вы что-нибудь придумаете. Не будем отчаиваться. Воздуха у нас хватит надолго, продуктов тоже, друг другу мы еще смертельно не надоели. А все остальное….
– Оптимизм – штука хорошая, – сказал Штурман. – А гиперпространство – штука непознанная и непредсказуемая. Если даже мы каким-то чудом из него выскочим, то, боюсь, даже богу не будет известно, где именно мы окажемся.
– Вот когда выскочим, – проворчал Капитан, – тогда и оглядываться будем. А пока…. пока неплохо бы пообедать. Не знаю, как вы, а я со всеми этими волнениями изрядно проголодался!
Словно вагоны бесконечного товарняка потянулись дни. Сказать, что экипаж «Пахаря» скучал – это ничего не сказать. Гиперпространство вообще имеет свойство угнетать психику человека. Неделя-две еще ничего. Но затем незаметно подкрадывается апатия, наваливается всеобъемлющая лень, исчезают мысли и притупляются чувства. Даже инстинкты становятся какими-то ненастоящими и теряют свою глубинную суть. Опытные космонавты умеют с этим бороться – так старый пьяница знает, что делать с многодневным похмельем – гораздо хуже приходится новичкам. Впрочем, новичков на борту «Пахаря», к счастью, не было.
Те же лируллийцы, кстати, переносят гиперпространство легко, их гораздо больше нервирует обычный космос. Оно и понятно – в космосе особенно чувствуется враждебное расстояние до родного дома, где под ногами-корнями мягкая земля, а над руками-ветвями глубокое доброе небо. Человек тоже привязан к земле, но, согласитесь, если вы наполовину растение, то ваша привязанность к этой самой земле будет иметь несколько иной характер. А гиперпространство… В нем нет расстояний и, возможно, времени тоже нет.
Время как количественное выражение происшедших изменений (в живых существах и материальных предметах) существует лишь здесь, внутри металлокерамической оболочки грузовика класса С «Пахарь», а там, за бортом… Ровный серый свет ниоткуда, который совершенно не с чем сравнить. Ничто, оно и есть ничто. А если за бортом ничто, значит, дом твой сейчас тут, внутри этой металлокерамической оболочки, где есть воздух, пища и добрые товарищи, которые хоть и не твои соплеменники, но тоже разумны и вполне достойны если не любви, то хорошего отношения. Тем более что им сейчас хуже, чем тебе.
Так или примерно так думала Вишня, когда вечером, на тридцать восьмые сутки их стремительного Дрейфа в никуда, после ужина вся команда (вахты за ненадобностью Капитан отменил вплоть до особого распоряжения), по обыкновению, расположилась в кают-компании с бокалами «Милого Джона» в руках.
Тридцать восемь суток в гиперпространстве – это много. Это много даже по обычным меркам, потому что среднее время нырка – одна-три недели. Меньше недели – короткий нырок, больше трех – длинный. И это, когда экипаж знает, что рано или поздно нырок закончится. А вот если идет уже шестая неделя и впереди затаилась вечность….
Но была Вишня, в присутствии которой экипаж невольно подтягивался и гнал прочь хандру и уныние. Был корабельный робот Умник, непревзойденный мастер приготовления лучшего в мире лекарства от гиперпространственной тоски – коктейля «Милый Джон». Были, в конце концов, опыт и мужество.
Не было только одного – выхода из этой безнадежно скучной и, в конечном счете, смертельно опасной для здоровья и жизни ситуации.
– Хороший коктейль, – сказал Механик, отхлебнув из бокала. – Впрочем, он всегда хороший. Все-таки наш Умник – удивительный робот. Второго такого нет на всем космофлоте.
– Плохо только, что все кончается, – заявил Оружейник. – Продуктов-то у нас до фига, а вот как обстоят дела со спиртным? Безалкогольный «Милый Джон» – это все равно что любовь без секса.
– Вечно ты паникуешь, – сказал Доктор. – Спирт можно выгнать практически из любой органики растительного происхождения, которой у нас, как ты справедливо изволил заметить, навалом…
Механик захохотал и поперхнулся коктейлем.
– В чем дело? – не понял Доктор.
Капитан, сдерживая улыбку, показал ему глазами на Вишню, которая с невозмутимым видом изучала содержимое своего бокала.
– Э-э… а-а… я вовсе не имел в виду госпожу Вишню… – начал было Доктор и умолк, потому что теперь хохотали все. Включая госпожу Вишню.
Настроение поднялось. Быстро оправившийся от смущения Доктор поведал собравшимся историю о том, как лет пятьдесят назад экипаж грузопассажирского корабля «Танаис», совершавшего регулярные рейсы между Землей и колонией Нова Слава, в течение долгого времени постоянно обогащался, продавая колонистам запрещенный на Нова Славе контрабандный алкоголь.
– Собственно, это нельзя было назвать контрабандой, – рассказывал Доктор. – Потому что никакого алкоголя с Земли не везли. Тщательные осмотры таможенной службой корабля на Земле и еще более тщательные в порту Нова Славы ни разу не обнаружили ни единого контрабандного грамма спиртного. И тем не менее спиртное на продажу у «Танаиса» было. И в больших количествах. Экипаж гнал спирт прямо на борту во время пути, который занимал вместе с разгоном и торможением ровно сорок два дня. Трудовые декалитры прятали в запасных баках аварийных модулей, горючее из которых, разумеется, предварительно сливали. Ну а потом, когда «Танаис» торчал в порту на разгрузке, профилактике и погрузке, а контроль над кораблем и экипажем значительно слабел, скачать из баков и вывезти драгоценную влагу за пределы порта было делом техники. Самое забавное же заключается в том, что все это совершенно случайно раскрылось уже после того, как на Нова Славе был отменен жесточайший сухой закон.
– Поучительная история, – заметила Вишня, когда Доктор закончил. – Она говорит, по моему мнению, о том, что человек, равно как и любое другое разумное существо, всегда найдет выход из положения… О, простите, господа, я не хотела намекать на наши печальные обстоятельства.
– Ничего, – пожал плечами Капитан, – намекай, не намекай, а обстоятельства все равно никуда не денутся. В нашем положении поиски выхода уже вряд ли к чему-нибудь приведут. Тридцать восемь дней уже ищем… Хотя искать, конечно, надо. Пока живы.
– Опять же и делать все равно больше нечего, – сказал Штурман.
– Эх, не знаю, как вы, – воскликнул Оружейник, – а я надеюсь на чудо! Вдруг случится чудо, и мы все будем спасены?
– Это на какое же такое чудо ты надеешься? – с подозрением осведомился Доктор.
– Ну, не знаю… – покосился на Доктора Оружейник и, помолчав, негромко добавил: – Например, на Человека-Т.
– Опа, – сказал Механик, – начинается. Умник, срочно двойной усиленный «Милый Джон» Оружейнику!
– А что, – умиротворенно заметил Капитан. – Почему бы не помечтать? Я Оружейника как раз очень хорошо понимаю. Сам уже мозги сломал на всем этом. И ведь как было бы хорошо! Появился Человек-Т и всех спас. Эх, жаль, право, что он всего только легенда.