Человек за спиной Гитлера
Шрифт:
После совещания, продолжавшегося очень недолго, Гитлер наедине с Евой Браун пил чай в своем кабинете.
Утром 20 апреля Линге разбудил Гитлера уже в 9 часов утра по настоятельной просьбе Бургдорфа, у которого было важное донесение с фронта. Гитлер встал с постели, прошел из спальни в кабинет и, не открывая двери, спросил Бургдорфа, что случилось. Бургдорф, стоявший по другую сторону закрытой двери, доложил, что на рассвете русские прорвали фронт между Губеном и Форстом, что этот прорыв невелик и что там ведутся контратаки. Бургдорф доложил также, что командир воинской части, на участке которого произошел прорыв русских, был расстрелян на месте за то, что не устоял. В ответ Гитлер сказал:
— Пришлите мне Линге.
Линге, стоявший
— Мой фюрер?
— Линге, я еще не спал. Разбудите меня на час позже, в два часа дня.
Когда же Гитлер встал и позавтракал у себя в кабинете, Линге влил ему кокаиновые капли в правый глаз. После того, как боль в глазу под действием капель утихла, Гитлер до обеда играл со своим любимым щенком Вольфом. Обедал Гитлер вместе с Евой Браун и секретаршами.
Около трех часов дня в парке рейхсканцелярии собрались, чтобы поздравить Гитлера, депутации от «Гитлерюгенд» во главе с Аксманом и от группы армий «Центр», комендант ставки Штреве с несколькими офицерами, командир «охранной роты фюрера» оберштурмфюрер СС Дробе с несколькими эсэсовцами своей роты. Ввиду того, что Гитлер очень неохотно выходил из своего бомбоубежища, депутации выстроились в одну шеренгу у самого входа в бомбоубежище. Гитлер, одетый в серую шинель с поднятым воротником, в сопровождении Путкаммера и Линге прошел в парк. При появлении Гитлера все встали «смирно» и подняли руки в фашистском приветствии.
В парке у двери музыкального салона стояли Гиммлер, Борман, Бургдорф, Фегеляйн, Хевель, Лоренц, врачи Гитлера Морелль и Штумпфеггер, адъютанты Гитлера Шауб, Альберт Борман, Альбрехт, Иоганнмейер, Белов и Гюнше. Гиммлер подошел к Гитлеру и поздравил его с днем рождения. Гитлер небрежно пожал ему руку и стал здороваться с другими. Затем он подошел к депутациям. Сгорбившись, как старик, и волоча ноги, Гитлер медленными шагами прошел по фронту. Руководитель каждой депутации выступал из рядов на шаг вперед и поздравлял Гитлера. Офицер от группы армий «Центр» передал Гитлеру поздравительный адрес в кожаном переплете, подписанный Шернером. Аксман поздравил Гитлера от имени «Гитлерюгенд». Когда Гитлер обошел фронт, собравшиеся стали перед ним полукругом. Гитлер предупредил, что не может громко говорить, и ограничился всего несколькими словами. Он произнес свою обычную фразу о том, что победа обязательно придет и что тогда они смогут сказать, что и они участвовали в ее завоевании. После этого Гитлер вяло поднял правую руку и снова вернулся к себе в бомбоубежище. В этот день Гитлер в последний раз в своей жизни видел небо. Из бомбоубежища он больше уже не выходил.
Гиммлер, Борман, Бургдорф, Фегеляйн и адъютанты последовали за Гитлером, так как на 4 часа дня было назначено дневное совещание. Минут за двадцать до начала совещания в бомбоубежище Гитлера прибыли с поздравлениями Геринг, Риббентроп, Дениц, Кейтель и Иодль. Гитлер принял каждого из них отдельно в своем кабинете. Линге, который докладывал и пропускал каждого в кабинет, слышал, как Геринг и Кейтель заверили Гитлера в нерушимой верности и в том, что они останутся с ним до конца. Каждый из них оставался у Гитлера недолго, за исключением Риббентропа, который пробыл у него около 10 минут. Поздравив Гитлера, Геринг, Дениц, Кейтель и Иодль присоединились к участникам совещания, собравшимся в приемной. Риббентроп, поговорив с Гитлером, уехал из рейхсканцелярии. Через несколько минут из кабинета в приемную вышел Гитлер и поздоровался с остальными собравшимися, поблагодарив каждого за поздравления. Затем Гитлер обратился к Кребсу, спросил о новых сводках с Одера и прошел вместе с ним в комнату для совещаний. За ними последовали остальные.
Основным вопросом на этом совещании был прорыв фронта русскими войсками между Губеном и Форстом. Крупные танковые соединения русских еще ближе подошли к Берлину и в течение дня достигли Шпреевальда южнее автострады Берлин — Франкфурт. Это создавало серьезную угрозу столице также и с юга. Поскольку
Ввиду такого угрожающего развития событий на фронте Борман принял меры для скорейшего перенесения ставки из Берлина на Оберзальцберг. Еще во время совещания он поспешно вышел из комнаты и приказал, чтобы к нему в бомбоубежище явился оберштурмбаннфюрер СС Эрих Кемпка. Кемпка был личным шофером Гитлера и начальником гаража рейхеканцелярии. Борман вместе с Кемпкой подобрал колонну автомобилей, которые должны были перевезти Гитлера и его личный штаб на Оберзальцберг. Для этой цели было выделено около 15–20 больших вездеходов, несколько автобусов и около 10 грузовиков. Для Гитлера предназначался бронированный автомобиль. Кемпка затребовал из арсенала в Шпандау два бронетранспортера. Линге велел упаковать все личные вещи Гитлера, кроме одежды, которую он носил каждый день».
Насколько интенсивно Борман планировал «исход» из Берлина, можно увидеть из документов, которые были найдены советскими солдатами в бункере имперской канцелярии. Это были шифротелеграммы, которые из Берлина передавались по радио в баварский Оберзальцберг. О чем же писал Борман и о чем ему докладывали?
21 апреля, 08.59
Борман запрашивает — удачно ли произошла посадка «передовой команды» в Оберзальцберге?
09.30
Борман просит прислать ему «лекарство». [19]
19
Яд?
19.30
Хуммель докладывает Борману о трудностях размещения ввиду большого числа прибывших в Оберзальцберг.
19.50
Баур предупреждает, что в 21 час на аэродром Нейбиберг должна прибыть машина.
21.48
Фридрихе докладывает Борману о наплыве «знатных беженцев» в Баварские Альпы.
23.07
Он же передает просьбу гаулейтера Хофера о закрытии границы «для иностранцев».
22 апреля, 00.43
Борман требует держать радиостанции в Мюнхене и Оберзальцберге в постоянной готовности.
08.49
Борман требует прислать в Берлин «минеральную воду, овощи, яблочный сок и почту».
09.35
Он же передает Хуммелю право командовать на Оберзальцберге, «ежели я выйду из игры».
17.45
Борман передает Хоферу, чтобы он действовал по своему усмотрению, «так как управлять отсюда невозможно».
17.55
Гаулейтер Райнер докладывает, что на Адриатическом побережье все в порядке и «политические силы» находятся в боевой готовности.
Таковы были шифрованные телеграммы, шедшие из Берлина в несуществующую «альпийскую крепость» и обратно и свидетельствующие, что Борман продолжал заботиться о будущей базе и соответственно ориентировал других. Готовился он к своему возможному бегству: об этом свидетельствуют две телеграммы. Одна из них была отправлена в 15 часов 01 минуту 25 апреля:
«Прикажите Коллеру в любом случае в следующую ночь прилететь на одном из скоростных самолетов Баура в Рехлин».
Через 17 минут — в 15 часов 18 минут 25 апреля — ушла другая шифровка:
«Обеспечьте при помощи полицейского радио и других средств, чтобы авиационный генерал Каммхубер максимально быстро прибыл через Рехлин к фюреру. Он получит дальнейшее задание. Борман».
Но задания так и не были даны.
ДНИ: 21 апреля — 26 апреля