Человек заката
Шрифт:
Она одна в большом городе. Никому ничего не должна. Никого не ждет. Ни к чему не стремится. Ее одиночество разделяет лишь музыка. Но заряд батарейки в плеере исчерпан, любимая подборка рока умолкает. Вот теперь точно одна!
Почти совсем развиднелось. Спускается дождь. Она задирает голову. Мелкие капли вихрятся в воздушном потоке, летят в лицо. Она жмурится и вздыхает, становится легче. Девушка благодарна дождю. Вспоминаются прожитые годы. Не все, конечно, а самые знаковые и яркие. Отродясь не думала она оказаться в неуютном сыром мире, который выбрала сама в надежде подменить новыми заботами старую необходимость существовать дальше.
Меж тем город просыпается, с каждой минутой шума и движения больше. Прохожие заглядываются на печальное лицо с тонкими чертами и глазами, непривычно одухотворенными силой страдания. Девушка не видит никого, шагает вперед. Ей неважно, куда, лишь бы идти, двигаться. Троллейбусные провода тянутся вдоль и поперек улиц. Их сетка набрасывает силки на окружающее пространство. «Вот оно – твое место, – говорит сердце. – Довольствуйся».
Изменчивое небо отгорожено. Границы передвижений определены. Устав от долгого внутреннего монолога, она и сейчас старается пресечь поток осаждающих ее эмоций. Выходит к реке, прислоняется к чугунной ограде набережной и отчужденно смотрит на течение. Лицо стынет, нос краснеет. Спокойно. Холодно. По-зимнему тоскливо.
По другую сторону реки в ряд выстроились монументально-величественные памятники знаменитой питерской архитектуры. Новый день раскрашивает фасады благородной старины. Здания кажутся нереальными, напечатанными на качественном картоне конфетной коробки.
Подходит здоровенный байкер. Лица не видно. Профиль скрыт за длинными черными волосами. Он резко бросает что-то в реку, разворачивается и уходит. Байкеров в Питере много. Этот факт бередит незаживающую рану постоянным напоминанием. Девушка тяжело переводит дыхание, тоже хочет уйти, но остается на месте и вглядывается в течение.
Серая, мутноватая, отчужденная, бежит Нева к новым берегам, к широким горизонтам. А разве сейчас можно сказать, что впереди ждут ее прекрасные морские просторы? Вон она жалобно плещется внизу о гранитные стены, не в силах выбросить плавающий по поверхности мусор – след человеческой безответственности. Девушка дрожит и до крови кусает губы.
Переезд ничего не изменил. Она сдается, признает несостоятельность попыток справиться со своими проблемами, по-прежнему сожалеет об упущенных возможностях, ругает себя за трусость, упрекает в пагубной нерешительности. Единственное новое событие – она перестала себя жалеть. В ней почти ничего не осталось от жизнерадостной, чувственной, впечатлительной красавицы с обворожительной улыбкой и детской непосредственностью. Девушка осунулась, сильно похудела и замкнулась в себе.
Вчера примерно на этом месте наблюдала она двоих стариков. Оба одеты в потертые драповые пальто. На обоих вязанные вручную потрепанные шерстяные шарфы и шапочки. Старушка дотолкала коляску со своим супругом, и они остановились неподалеку, рассматривая, как и она сегодня, мутное течение.
«Хорошие такие старички, – подумалось ей. – Вместе доживают век. Гуляют вон. Без умиления и не посмотришь».
Девушке нравилось наблюдать пожилые пары. Их единодушный консерватизм в одежде, морщинистые улыбки, одинаково посеребренные волосы, спокойные жесты, то, как они говорят и смотрят друг на друга. Столько лет вместе – это многое значит! Она подошла ближе.
– Поехали домой, старая кошелка! Доконать меня решила своими идиотскими прогулками? – брюзгливо заворчал дедок мечтательного вида.
– Ладно, возвращаемся. Только замолчи, не доставай хоть здесь! – произнесла милая старушка злым желчным голосом.
– Приступ начинается. Даже не знаю, от чего именно – от мерзкого климата или твоих идей. Или ты стараешься, чтоб я быстрей сдох?
– Как я тебя ненавижу! – отозвалась его супруга.
– Это пройдет. Мы же не бессмертные, – заметил старик и закашлялся.
Долго еще брюзжала старушка, роясь в сумочке, а ее старый муж размахивал баллончиком спазмолитика и безбожно матерился. Дальше они мелочно ругались, припоминая недостатки друг друга, вспоминали старые обиды.
Дисгармония в семейных отношениях – совершенно обычное дело. Варьируется лишь степень взаимного раздражения. Но девушке то откуда это знать? От подслушанного разговора взяла оторопь. Затем неожиданно разобрало на смех. Воскресли воспоминания о Байоне. Смех перерос в слезы. Она сникла, безвольно опускаясь на каменную набережную, прижалась лопатками к ограде и беззвучно зарыдала, закрыв лицо руками.
Мир без Таро слишком громаден и ошеломляюще пуст…
Пока она плакала, поток прохожих с холодным безразличием скользил мимо. Толпа враждебна личности. Личность растворяется в ней, перестает мыслить и действовать по-своему. Прекрасный случай заполнить готовой программой душевное одиночество, замаскировать, подменить жизнь на существование. Но девушка даже с уличной толпой слиться не в состоянии.
Вспоминая отступают. Она сама не замечает, как слезы текут по щекам. Сгорбившись у парапета, девушка закрывает лицо ладошками.
– Вам плохо? – какой-то прохожий в грязно-желтом плаще останавливается, чтобы взглянуть на нее из-под очков с толстыми линзами.
Девушка отнимает руки от заплаканного, перепачканного тушью лица. Капли дождя текут по щекам.
– Мне очень хорошо! – несколько с вызовом заявляет она, а взгляд изображает отчаяние.
– Вредно сидеть на земле. Холодно, – смущенно мямлит прохожий и спешит уйти.
Под налетевшими порывами ветра и дождем чуть отпускает. Постепенно она успокаивается. Престранная мысль заползает в голову в ответ на неожиданный и ясный вопрос: почему у нее все так мерзко складывается? Может статься, она неверно понимает действительность?
Везет же другим женщинам! Умудряются же они в молодом возрасте найти себе партнера по душе, выйти замуж, обзавестись потомством, домашней живностью, кругом общения и прочими атрибутами наполненной жизни. И отлаженная машина где быстрее, где медленнее едет по рельсам из года в год. Каким образом они это делают??? В ответ накатывает пустота, немая и тихая, как огромное лесное озеро.
Замкнутый круг. Вчера шел дождь. И позавчера. И неделю назад. Идет он и сегодня. Моросит противно и пакостно. Мелкий, колкий, холодный. Несколько чаек застывают на темном граните каменных изваяний. По реке плывут обрывки газет, окурки, пластик и яркие опавшие листья. Липы за спиной стоят облетевшие, редкие листочки могут удержаться под напором ледяных ветров. Дождь заметно усиливается. Пахнет мокрой листвой. Девушка любит увядание природы. Осень учит умирать красиво.