Человек-змея
Шрифт:
Носки, три пары. Брюки, одна пара. Футболка чёрная, одна. Журнал комиксов, один. Пластиковый пакет с маленькой упаковкой жидкого мыла и щёткой, один.
А потом супернаходка: двадцать три полароидных снимка Стива-тормозного, позирующего для туристов в роли голливудского нищего. А вот более ранняя фотография: Стивен, чуть моложе и намного здоровее, с задорным ирокезом, в кожаной куртке и клетчатых брюках с цепями.
Дневник с дарственной надписью на второй стороне обложки: «Стивену от отца Риордана из городской благотворительной миссии. Пусть дневник станет твоим верным попутчиком». Три страницы
Пачка презервативов, образок святого Иуды, покровителя заблудших душ. Так, она тоже пригодится. Именная карточка с регистрационным номером из наркологического центра. Визитки: одна отца Риордана, вторая копа из отдела по надзору за беспризорными, третья из приюта. Карточка учащегося средней школы из Детройта, штат Мичиган. На фотографии Стивен Эдуардс — самый обычный американский школьник. Все карточки, фотографии и бумажки весили не больше двухсот граммов и легко поместились в карман.
От ужасного запаха желудок судорожно сжимался. Перед глазами встала леденящая кровь картинка: черепобойка началась прямо здесь, целых три дня я ору от боли, катаясь среди сломанных трубок для крэка, шприцев с гнутыми иголками и запёкшегося последа. Меня обобрали до нитки и бросили умирать. Неожиданно вспомнилась бутылка виски: упакованная в бумажный пакет, она дожидается в кармане. Ободрал бумагу, сорвал пробку и сделал большой глоток. Глаза превратились в озёра огненной лавы, в носу полыхал пожар, но скоро всё остыло, и я сделал ещё глоток, потому что после Стива-тормозного не то что пить, бутылку в руки брать страшно.
— На, она твоя, — великодушно проговорил я, а потом показал на распухший от фотографий и карточек дневник. — Так мы договорились?
Оборванец кивнул, с ухмылкой глядя на деньги.
— Еще что-нибудь есть? Документы, блокноты, карточки?
— Есть телефонный номер. Один парень дал. Сказал, если что случится, могу позвонить.
Порывшись в вещах, Стив вытащил спичечный коробок с чёрно-белой боксёрской перчаткой на этикетке и телефонным номером внутри. Так, его я тоже заберу.
— Ответишь на пару вопросов — получишь ещё двадцать баксов.
— Двадцать баксов, — громким шёпотом повторил Стив, едва сдерживая поросячий восторг.
— Да, ещё двадцатник. Так вот, Стив-тормозной, у тебя есть шрамы или татуировки? Копы ведь искали особые приметы?
— Угу.
— Покажи.
Парнишка поднял левый рукав, и на внутренней стороне предплечья я увидел большую «А», вероятно, обозначающую анархию. Делали швейной иглой, вкалывая чёрные чернила глубоко под кожу.
— Что-нибудь ещё?
Он покачал головой и глотнул виски.
— Подожди, я почти закончил. Дату своего рождения помнишь?
— Одиннадцатое марта 1962 года.
— А второе имя?
— Бенджамин.
— Ты когда-нибудь работал, Стив-тормозной?
— Угу, газеты разносил. И с неделю в «Бургер кингс».
— Значит,
— Нет, я у старшего брата брал.
— Как его зовут?
— Джеффри.
Джефф Эдуардс, приятно познакомиться.
— А другие братья или сестры есть?
— Не-а, — покачал головой Стив.
— Твой брат намного старше?
— На четыре года. Всегда был любимчиком родителей.
— Вы оба родились в Детройте?
— Угу.
Всё, свидетельство о рождении на имя Стивена Эдуардса, можно сказать, у меня в кармане. А потом разузнаю номер карточки соцстраха Джеффри Эдуардса, рождённого в 1958 году или в конце 1957-го. То, что у Стива-тормозного богатое криминальное прошлое, конечно, плохо, но отсутствие номера соцстраха поможет обелить его имя.
Я выбил из придурка максимум, то есть максимум того, что он мог вспомнить, продираясь сквозь густой туман наркотического транса. Официально Стив никогда не водил машину, не имел водительских прав, а в тринадцать лет был отправлен в психиатрическую клинику, где применяли шоковую терапию, связывали ремнями и обкалывали антидепрессантами. Как у большинства больных, не находящихся в ступоре или бреду, у него была изумительная память, так что многочисленные, зачастую противоречивые диагнозы и перечень насильственно вводимых препаратов он помнил назубок.
Транквилизаторы.
Ингибиторы монаминоксидазы.
Нейролептики.
Ингибиторы избирательного обратного захвата серотонина.
Галоперидол.
Пролокс.
Хлорпромазин.
Шизофрения.
Маниакально-депрессивное расстройство.
Пограничное диссоциативное расстройство личности.
В клинике держали бесконечно долго — он был младшим, и семья мечтала от него избавиться; в итоге «бесконечность» растянулась на три с половиной года.
Из темноты на меня смотрело лицо Стивена Эдуардса — моё собственное лицо. Умирающий бездомный дебил, воплощение того, чего я всю жизнь боялся.
— Больница закрылась, домой ехать не хотелось, вот я и убежал, — продолжал Стив-тормозной. — И с тех пор сам себе хозяин.
— Тебя кто-нибудь ищет?
— Родители-то? Нет.
— Значит, ты не беглец, — сделал вывод я и, прочитав на бледном лице смущение, продолжал атаковать: — Сколько раз тебя арестовывали?
— Не помню. Много.
— За что?
— Так, по-разному.
— Что значит «по-разному»?
— Да за всё подряд.
Перевод: хранение, хранение с целью распространения, проституция, сопротивление аресту, нарушение общественного порядка, дача заведомо ложных показаний, пребывание в состоянии опьянения в общественном месте. Отсутствие кредитной истории и водительских прав — это плюс, богатое криминальное прошлое — огромный минус.
— Ты болеешь, Стив-тормозной?
— Нет, только доза нужна.
— Ну, теперь ты парень богатый, проблем не будет. А как насчёт прыщей и синяков?
— Так, крапивница.
— И давно она у тебя?
— Не знаю.
Крапивница, как же! Скорее СПИД, гепатит, белая горячка или печёночная недостаточность.
— Слушай сюда, Стив-тормозной. — Наклонившись пониже, я заглянул в бледно-голубые глаза. — Если поймают копы, можешь говорить что угодно. У них есть отпечатки пальцев, значит, остальное не важно.