Человек звезды
Шрифт:
Глава четвертая
Андрей Витальевич Касимов, губернский олигарх, владеющий соляными шахтами, построенными еще мучениками ГУЛАГа, находился в своем генеральном офисе, принимая у себя управляющих, финансистов, знатоков рыночных спекуляций и ценных бумаг. Он был средних лет, худощав, аскетичен, с высоким умным лбом и серьезными, точными глазами беспроигрышного дельца и неутомимого ловца. Ибо весь кабинет его был увешан стеклянными коробками, в которых, подобно застывшей радуге, красовались бабочки, пойманные Касимовым в африканских джунглях, азиатских горах и южноамериканских сельвах. Среди этих драгоценных витражей, в их магических излучениях, проходили его встречи с подчиненными, каждый из которых ассоциировался с тем или иным посаженным на иглу экземпляром.
Специалист по маркетингу, докладывающий о колебании мировых цен на калийные удобрения, с коричневым лицом, тревожно мерцающим взглядом, фиолетовыми болезненными подглазьями, был похож на смуглую бабочку с фиолетовыми кругами на крыльях, которую он поймал в Коста-Рике. Управляющий шахтами, сообщавший о компенсациях, выданных семьям погибших шахтеров, маленький, с толстым брюшком, круглыми розовыми щеками и светлой пушистой бородкой, был похож на бархатистого, с тучным тельцем, шелкопряда, который попал в его сачок на берегу Мертвого моря. Глава безопасности, доносивший о недовольстве шахтеров, о брожении в шахтерских поселках, напоминал крупную, с бархатными зелеными крыльями бабочку, пойманную на Борнео. Специалист по пиару, сообщивший, что у мемориала жертвам сталинизма будет повешен колокол, имел сходство с белесой полупрозрачной бабочкой, на крыльях которой краснели крохотные крапинки. Эта бабочка залетела в его сачок в Кордильерах. Политический аналитик, обсуждавший возможные последствия беспорядков в Лондоне, где жила жена Касимова и два его сына, — этот модник в изысканном костюме и шелковом галстуке был схож с драгоценным экземпляром, в радужных пятнах, серебристых разводах, с вкраплениями лазури. Бабочка трепетала в его сачке, когда он стоял на просеке в джунглях Нигерии. А управляющий непрофильными активами, убеждавший его отказаться от старого, нуждавшегося в ремонте теплохода, который когда-то назывался «Красный партизан», а теперь «Оскар Уайльд», а также не строить еще один супермаркет и ограничиться уже имеющимся великолепным магазином «Ласковый мир», — этот верткий щеголь с холеными усиками имел своим аналогом пушистую, с изумрудными крыльями бабочку, которую выхватил сачок из душистого ветра в цветущей долине Испании.
Отпустив помощников, Касимов позвонил в Лондон жене и узнал, как обстоят дела у сыновей, один из которых учился в Оксфорде, а другой в Кембридже. Позвонил другу в Сидней, чтобы узнать, как идет подготовка экспедиции, которую они совершали осенью в глубь Австралийского континента.
Вошел секретарь и вкрадчиво доложил, что в приемной находится господин Маерс Виктор Арнольдович, который явился по рекомендации Лондонского энтомологического общества.
— В самом деле? — удивился Касимов. — Для меня эта рекомендация выше губернаторской. Проси, но ограничь визит десятью минутами.
В кабинете появился господин, всеми вкрадчивыми манерами, сдержанной благородной улыбкой, любезным полупоклоном демонстрирующий, что принадлежит к изысканному обществу, и это вызвало у Касимова симпатию и интерес к неожиданному гостю. И даже красноватое родимое пятно на лбу придавало гостю странную привлекательность.
Андрей Витальевич пригласил его занять кресло, всем своим видом давая понять, что готов уделить визитеру внимание, но лишь настолько, насколько позволял ему график предельно занятого, дорожащего каждой минутой человека.
— Многоуважаемый Андрей Витальевич, позвольте мне в качестве рекомендательного письма передать вам послание председателя Королевского энтомологического общества сэра Джона Гринфаера.
С этими словами Маерс извлек из кармана плоскую жестяную коробочку от дамских сигарет, раскрыл ее, протянул Касимову. Тот, увидев в коробочке треугольник, сложенный из папиросной бумаги, вынул из ящика пинцет, подцепил треугольник, раскрыл. И у него на ладони вспыхнула лазурью сложившая крылья бабочка.
— Боже мой, какой великолепный менелай! — восхищенно воскликнул Касимов, рассматривая бабочку. От волнения его руки слегка дрожали, и по шелковой лазури крыльев серебряные волны
Касимов в увеличительное стекло рассматривал маленькую этикетку с именем счастливого ловца и местом, где была поймана бабочка. В толстой линзе сверкали вспышки голубого серебра, хрупко темнела сложенная щепотка лапок, тончайшие усики с утолщениями на концах. Казалось, бабочка не отражала света, а сама излучала волшебное свечение, и множество застывших в стеклянных коробках бабочек откликнулось своими алыми, золотыми, изумрудными переливами.
— Вы знакомы с сэром Джоном? — Касимов бережно спрятал подарок в папиросный конвертик, закрыл металлическую коробку, и бабочка, словно маленькая мумия, накрытая пеленой, укрылась в саркофаге.
— Я имею честь обедать с сэром Джоном в одном клубе. Когда я сказал ему, что собираюсь посетить город П., он передал для вас эту крохотную посылку и просил напомнить вам ваше совместное путешествие в джунглях Суматры.
— О да, это было великолепное путешествие! — мечтательно произнес Касимов, прикрывая глаза. Под его закрытыми веками волновались виденья тропических лесов, багряные зори, океанский пенный прибой, сквозь который пролетали узкие черные пироги. Касимов уже забыл о своем жестком графике. Не хотел отпускать гостя, который перенес его в мир, доступный только избранным, тем, кто одержим этой необычайной охотой, испытывает несравненное наслаждение, помещая в стеклянную коробку очередное крылатое божество, выхваченное сачком из душистого ветра джунглей, сбитое с экзотического цветка альпийских лугов, настигнутое в безумной гонке по горячим холмам.
— Вы тоже энтомолог? — спросил Касимов, рассматривая визитную карточку гостя. — У вас коллекция?
— Я коллекционирую художественные дарования, — ответил Маерс. — Ведь гений — это тоже ангел с крыльями, посланный Богом в джунгли нашего человеческого бытия.
— Значит, вы понимаете природу и страсть коллекционера. Охота за гениями — это тоже охота.
— Когда-то я изучал эстетику орнаментов, магические смыслы народных узоров. И знаете, что меня удивило? В русском орнаменте, в русском фольклоре есть цветы, звери, птицы, есть даже жуки, но нет бабочек. Словно русский человек не замечал их в окружающей природе. А ведь мужик, когда выходил с косой на цветущие луга, был окружен бабочками, их великолепием, их ангельской красотой.
— Вы правы, — подхватил изумленно Касимов. — Какое тонкое наблюдение. Оно не приходило мне в голову. Мои друзья приезжают сюда поохотиться на таежных медведей и с иронией отзываются о моей страсти. А ведь охота на бабочек не менее упоительна, чем охота на медведя. А иногда и не менее опасна. Однажды в Канаде, в погоне за монархом, я сорвался в каньон и чуть было не разбился. А в Эфиопии, охотясь за переливницами, чуть было не угодил в плен к повстанцам, но, к счастью, подоспел вертолет. Вы, я вижу, очень тонко понимаете красоту этой аристократической охоты.
Касимов осмотрел кабинет, где в стеклянных коробках выстроились разноцветными рядами бабочки, посаженные на тонкие стальные булавки. Словно батальоны в пестрых мундирах с проблеском вороненого оружия.
— Зная ваше изысканное увлечение, я и явился к вам, Андрей Витальевич, надеясь на поддержку.
— Слушаю вас, Виктор Арнольдович, — Касимов мельком заглянул в визитку гостя.
— Видите ли, я устраиваю в городе П. фестиваль современного искусства. Художники со всего мира. Лучшие музыкальные группы. Поэты, певцы, театральные труппы. На несколько дней ваш прекрасный, но несколько захолустный город превратится в культурную столицу. Сюда нахлынут самые известные искусствоведы, арткритики, журналисты, репортеры. Репортажи с фестиваля облетят все иллюстрированные журналы. И мне нужна ваша поддержка. Не финансовая, боже упаси, все мероприятия уже профинансированы самыми известными меценатами. Мне нужна ваша моральная поддержка, как одного из самых уважаемых и влиятельных граждан города.