Человек. Образ и сущность 2013. Гуманитарные аспекты. Языки меняющегося мира: Контакты и конфликты

Коллектив авторов

3. Дилеммы эмпирического истолкования сущности слова

Эмпирическое истолкование сущности слова весьма привлекательно, поскольку оно соответствует научной ментальности, чуждой произвольного фантазирования.

Но в этом случае исследователь должен отчетливо представлять, что составляет сущность «материи» слова, т.е. его исходной реальности, которая может быть предметом эмпирического анализа и практической апробации.

Как оказывается, сущность «материи» слова исчезает в многообразии своих форм.

Слово можно идентифицировать как физическую реальность голоса. И в этом случае исследование должно обратиться к анализу действия голосовых связок, анатомии и физиологии ротовой полости и дыхательных путей, тонкостей работы языка и губ и т.д. Значит ли это, что изучение всех этих фактических составляющих и

даст адекватное и исчерпывающее понимание «субстанции» слова? Очевидно, что таким путем понимания получить нельзя. Но тогда можно обратиться к рассмотрению субстанции «материи» слова как письменности. Слово реально обретает свою письменную форму и соответствующее содержание. При этом оказывается, что исторически возникают различные виды письменности – клинопись, иероглифическая письменность, виды алфавита, такие как латиница и кириллица, язык азбуки Морзе, азбуки Брёйля, язык шифров слов и т.д.

Но что представляет собой то общее, что характеризует субстанцию Слова, которая может проявлять себя в столь многообразных формах письменности? На этот вопрос нет ответа в анализе самих форм письменности. Возможен ли подход к эмпирии слова не со стороны «материи», а со стороны идеальной формы – знания? По-видимому, возможен, но и здесь мы сталкиваемся с проблемой плюрализма форм. На самом деле формы знания качественно отличаются. Существует мифологическое, религиозное знание, знание философское, знание научное – экспериментальное и математическое. Существует знание в форме самосознания. Но что составляет «субстанцию» слова как знания? Это, конечно, Истина. Если формы знания воплощаются в слове, то они претендуют на выражение Истины. В истине заключена сила воздействия слова. Но как идентифицировать истины мифологии и религии с истиной экспериментального знания? И как выявить «субстанции» истины из многообразия ее форм?

Проблема кажется более доступной для своего решения, если Слово идентифицируется как Речь. Речь может видеться в качестве субстанции Слова, в которой начинают соединяться идеальное содержание знания с материей звука. Именно поэтому изучение речи оказывается ключевой задачей, имеющей практическое значение в общественной жизни.

Но нельзя не видеть и качественных различий речи: речь ребенка, речь повседневных коммуникаций, речь актера, речь политического или общественного деятеля, речь ученого – все это виды речи, в которых слово имеет разное качество. Уникальным качеством обладает речь как пение – оперное пение, пение эстрадных певцов, хоровое пение, любительское пение.

Имеется ли общая субстанция слова во всех видах речи и в чем она состоит?

Как представляется, Слово обретает очевидную общность в том, что можно условно назвать «архивом» времени. Это – документы, книги, статьи, дневники, рукописи, тексты художественной литературы и т.д. Везде используются слова, и слово играет роль Фиксатора сознания Времени, которое обретает тем самым свою константность.

Время в форме фиксированных слов может становиться предметом исследования, фактором формирования духовной традиции, т.е. цивилизованной действующей константой, влияющей на общественное сознание, духовный мир человека и образ его жизни. И в этой своей сущности Слово может становиться краеугольным камнем религиозного сознания. Вот что говорит Иисус Христос: «Небо и земля прейдут, но слова Мои не прейдут» 8 . Константным цивилизационным смыслом слова, заключающим в себе универсальные нравственные ценности, определяется функция хранителя слова. Выполнение этой функции зависит от правильного понимания того, как образуется константный смысл слова и как он сохраняется и изменяется в исторической динамике.

8

Марк 13: 31, Луки 21: 33.

Вокруг этой проблемы в последнее время развертываются все более активные концептуальные дискуссии, что безусловно связано с жизненными процессами межкультурной коммуникации, оказывающей все более заметное влияние на языковую ситуацию в различных регионах современного мира.

В связи с этим нельзя не обратить внимание на обстоятельную публикацию Джона Хоуторна (Оксфордский университет) и Эрнеста Лепори (Университет Рутжерса) «О словах» 9 . Рождение этой публикации связано с концептуальной реакцией на позицию Давида Каплана, сформулированную в ряде выступлений на азиатских, европейских и американских международных конгрессах. Позиция Каплана была первоначально сформулирована в 1990 г. в его статье «Слова» 10 .

9

См.: Hawthorne J., Lepore E. On words // J. of philosophy. – N.Y., 2011. – Vol. 108, N 9. – P. 447–485.

10

Kaplan D. Words // Aristotelian society supplementary. – N.Y., 1990. – Vol. 64. – P. 93–119.

Хоуторн и Лепори обращают внимание на два вопроса, поставленные в статье Д. Каплана:

1) при каких условиях два выражения выражают одно и то же слово;

2) что такое слова?

Эти вопросы, считают они, долгое время не привлекали внимания философов и лингвистов, хотя они являются фундаментальными для философии языка и лингвистики.

Каплан исходит из того, что существуют две основные модели отношений между словами – знаками и различными физическими объектами. Знаки являются знаками слова. А идентичность слова начинается либо с орфографической либо с фонетической формы.

Идентичность орфографической формы слова определяется порядком букв в слове и наличием или отсутствием интервалов между буквами. Например, английское слово «dog» означает собака. Но если мы переставим те же самые буквы и напишем «god», то идентичность слова исчезает, оно обретает совсем другой смысл.

Можно игнорировать орфографию при определении идентичности слова и обращать внимание только на звуки, на последовательность фонем. Эта тенденция уходит своими корнями в позицию Аристотеля, который считал написание слова простым заменителем его звучания. Вместе с тем одно и то же слово как в своем звучании, так и в форме написания может иметь несколько значений. Например, в словаре В. Даля слово «прелесть» имеет значение «обольщения», «обмана» и в то же время «изящества», «красоты» 11 . Или возьмем в качестве примера английское слово «nick» – знак идентичности. Оно может быть существительным – a prison (тюрьма) и глаголом – steal (красть), catch (схватить) 12 . Вторая модель, к которой и склоняется Каплан, является стадийно-продолжающейся (stage-continuant). Согласно этой модели слова – долгоживущие объекты, на основе которых могут возникать ответы краткоживущие, – это высказывание и написание.

11

См.: Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка. – М., 1980. – Т. 3. – С. 393.

12

См.: The сoncise Oxford dictionary. – 9^th ed. – Oxford, 1995. – P. 918,

Хоуторн и Лепори считают, что это – позиция метафизики, полагающая, что слово – это константа с разнообразием высказываний и написаний. Конкретное написание и высказывание слова становятся составной частью пространственно-временного континуума, в котором сохраняется идентичность слова. Идентичность слова можно рассматривать по аналогии с идентичностью личности: человек – это слияние стадий его личности.

Таким образом, Каплан придерживается модели, которая предполагает сохраняющееся основание слова (как основание личности) при возможных его внешних модификациях.

Но как возникает это основание? Оно может возникать в той исходной точке, в которой звучание слова «привязывается» своим смыслом к обозначаемому объекту. Этот смысл и должен сохраняться неизменным при всех эмпирических модификациях слова.

Это значит, что эмпирические модификации слова не могут играть существенной роли в определении его «субстанции».

С этим и не соглашаются Хоуторн и Лепори.

Хоуторн и Лепори считают модель Каплана неудовлетворительной, поскольку представление о сохраняющемся слове как архипелаге высказываний не может соответствовать тому модельному профилю, с которым слово ассоциировалось вначале 13 . Они также отмечают, что модель, которую предлагает Каплан, не охватывает особенностей изменения идентичности слова в ситуации его морфемных различений. Морфемы позволяют формировать разнообразие смыслов слов. Так, например, в английском языке приставка «un» может коренным образом изменить смысл слова «happy». «Unhappy» – это качественное изменение смысла. Многократное изменение смысла может происходить при использовании приставки anti- (missile, anti-missile, anti-anti-missile). В итоге могут возникать слова, которые не имеют для себя обозначаемого объекта в реальной действительности.

13

См.: Hawthorne J., Lepore E. On words // J. of philosophy. – N.Y., 2011. – Vol. 108, N 9. – P. 453.