Человек. Образ и сущность 2013. Гуманитарные аспекты. Языки меняющегося мира: Контакты и конфликты
Шрифт:
Открытие генов, играющих важную роль в функционировании языка, стало толчком для поиска той мутации, которая должна была привести к формированию речевого аппарата, изменению формы черепа, позволившим перестроить работу мозга и «вложить» в него языковую способность.
Однако получение таких результатов изменением молекулы ДНК некоторые исследователи сравнивают со сборкой самолета смерчем, пронесшимся по свалке 20 .
Одна из проблем, связанных с происхождением языка, которая волнует исследователей, – это проблема «врожденной языковой способности», быстрое усвоение языка ребенком, стремление понимать речь человека, игнорируя нечеткость произношения, отклонение от грамматических норм и даже неверные словоупотребления.
20
Пинкер
Она находит свое объяснение в действиях правила искать структуру в хаосе, в свойстве человека улавливать структурные закономерности. Но это свойство само нуждается в объяснении. Объяснение видится в «теории ума». Это не что иное, как реанимация концепции «НУС», выдвинутой Анаксагором в V в. до н.э. «Действительно, – пишет С.А. Бурлак, – при отсутствии “Теории ума” появление языка было бы просто невозможным» 21 . «Теория ума» понимается как специфика коммуникативного воздействия высокого уровня сложности. И вместе с тем имеются исследования, свидетельствующие о том, что «феномен ума» в таком его понимании появился задолго до человека. Он имеется и у шимпанзе.
21
См.: Бурлак С.А. Указ. соч. – С. 27.
Опять-таки мы встречаемся со странной философией, позиционирующей шимпанзе в качестве творца «теории ума». Тем самым работа мозга человека и мозга обезьяны идентифицируются. Подтверждением этого полагается попытка карликового шимпанзе бонобо имитировать человеческую речь. Ключевым свойством человеческого мышления справедливо полагается способность к символизации, возможность оперировать знаками с произвольной связью между формой и смыслом. Но происхождение этой способности как раз и нуждается в объяснении, что позволит понять и истоки языковых парадоксов.
Из «языка» обезьян, даже при самой интенсивной системе их обучения, человеческий язык получиться не может. Вопрос о причине этого остается открытым. Для решения этой проблемы предлагается использовать компьютерные модели эволюции языка.
Они интересны по композиционным результатам получения сложного целого из простых частей и моделирования возникновения нерегулярностей. Однако очевидно, что получение с помощью компьютера реального знания происхождения языка возможно лишь в том случае, если этим знанием уже обладает исследователь, составляющий программу для работы компьютера.
Для некоторых исследователей представляется эвристичным экологический подход. Они считают, что отправными пунктами эволюции, приведшей к появлению человеческого языка, являются выход человека в саванну, а также бипедия, т.е. передвижение на двух ногах. Переход к двуногому движению вызвал развитие жестикуляции. Постепенно жесты якобы сместились внутрь рта 22 . Это, конечно, фантастическая гипотеза, поскольку проследить, каким образом жест смещается внутрь рта, просто нереально. Внутрь рта можно поместить какой-то материальный объект, но не жест. Для выполнения такой акции ротовую полость пришлось бы радикально «переоборудовать».
22
Corballis M.C. From hand to mouth: The origins of language. – Princeton, 2002. – XII, 257 p. – Цит по: Бурлак С.А. Указ. соч. – С. 40.
Аналогичный характер имеют и представления, согласно которым язык чем-то напоминает паразита, который колонизует мозг 23 .
В отличие от жестовой системы происхождения языка А.Н. Барулин предлагает в качестве протосемиотической звуковую систему сигнализации. Мутационные процессы у Homo erectus, считает он, приводят к способности звукоподражания, тонкого регулирования дыхания, объединению когнитивных и звуковых модулей в единую речемыслительную систему.
23
Deacon T. The symbolic species: The co-evolution of language and brain. – L., 1997. – 527 p.
Проверить это, естественно, невозможно, и поэтому построение таких гипотез можно отнести к «просто историям».
Вместо таких «просто историй» предлагается рассматривать онтогенез, процесс реального становления речи, – от младенца до взрослого – в качестве свернутого филогенеза 24 . Исходное здесь – это исследование лепета ребенка.
Проблема «свернутости» истории происхождения языка в онтогенезе заключается в том, что лепет ребенка развивается в речь под воздействием матери и отца, т.е. взрослых, которые играют роль своего рода «богов». Если первочеловек был подобен «младенцу», то роль «богов», формирующих его «взрослую» речь, могли играть инопланетяне, принесшие развитой язык с алфавитом, грамматикой, синтаксисом и морфологией. Заметим, что идея инопланетян, представителей высокоразвитой цивилизации, посетивших Землю, получает все более широкое хождение в средствах массовой коммуникации.
24
См.: Бурлак С.А. Указ. соч. – С. 42–43.
И это было бы решением проблемы происхождения языка человека как жителя Земли. Но проблема происхождения языка как такового оказывается нерешенной, поскольку оставалось не ясным, как произошел язык инопланетян.
Своеобразным контрапунктом этой позиции является точка зрения, согласно которой глоттогенез не представляет собой развитие новых способностей, рождение нового качества. «Соответственно, – пишет С.А. Бурлак, – никакой специальной точки перехода от “доязыка” к языку не было, был континуум усложнения возможных комбинаций: сначала высказывания содержали по одному слову, потом – по два и т.д.» 25 .
25
См.: Бурлак С.А. Указ. соч. – С. 46.
Интересно в этом контексте столкновение двух гипотез. Во-первых, «гипотеза груминга», которая связывает происхождение языка с его ролью в социуме. Груминг описывается как дружеское «обыскивание» особей в группе. В соответствии с этой гипотезой, «обыскивание» перерастает в язык как более экономное средство, требующее меньше временных затрат для взаимной идентификации.
Этой гипотезе противостоят исследования, доказывающие, что взаимная идентификация и формирование дружеских чувств реализуются при помощи не столько языка, сколько невербальной коммуникации – манеры держаться, ухаживания, объятий, поцелуев, улыбок, запаха и т.д. Делается вывод, что социальная функция языка не может считаться движущей силой глоттогенеза.
Таким образом, существует многообразие гипотез происхождения языка. Их можно считать процессом взаимного «погашения» претензий на истину. На каждый тезис о происхождении языка обнаруживается не менее убедительный антитезис. Так что же, следует «оживить» запрет Парижского лингвистического общества? Но можно считать и по-другому, а именно так, как это предлагает С.А. Бурлак: «Едва ли не все высказанные гипотезы в той или иной мере справедливы… Говорить об окончательном решении проблемы глоттогенеза пока, наверное, рано, но тем не менее наука значительно продвинулась в этом направлении, что позволяет надеяться на приближение к разгадке этой многовековой тайны» 26 .
26
Там же. – С. 68.