Челюсть

Израиль Моисеевич Меттер

Челюсть

Студентка второго курса медицинского института Таня Березина держала в руках череп и, заглядывая в учебник, экзаменовала свою подругу Марусю Фомину. Был одиннадцатый час ночи, девушки уже давно устали после целого дня лекций и непрерывной домашней зубрежки; прибежав из института, они наскоро проглотили еду и вот уже часа четыре подряд экзаменовали друг дружку, готовясь к завтрашнему зачету.

– Больше невозможно, Танька!
– простонала Маруся Фомина.
– Я уже ничего не соображаю... Все равно мы провалимся...

–

Она налила подруге и себе черного чаю из чайника, стоявшего на полу, весь стол был завален раскрытыми книгами и конспектами; девушки быстро, залпом выпили этот страшный напиток и продолжали зубрить.

В углу комнаты возился пятилетний брат Тани - Петька. Ему уже давно полагалось идти спать, но он заигрался, а старуха нянька разговаривала в соседней комнате с зубным техником Осипом Андреевичем. Осип Андреевич жил в этой же квартире и еще месяца полтора назад обещал няньке сделать по дешевке вставную челюсть. Старуха накопила денег, и сегодня техник принес ей после работы обновку.

– Прикус у вас теперь будет правильный, - говорил он няньке, залезая ей толстыми пальцами в рот.
– Остерегайтесь только, бабуся, жевать свежий теплый хлеб: он очень липнет к пластмассе и может отодрать пластинку...

– А сухари?
– спросила нянька каким-то не своим голосом, оттого что весь рот оказался вдруг переполненным и растянутым.
– Твердые тела можно, - сказал техник.
– Дугообразное построение неба придает пластмассе крепость. Только, конечно, не набивайте рот до отказа. Пожуйте сейчас при мне что-нибудь для пробы. Нянька взяла из буфета кусок колбасы.
– Ну как?
– спросил Осип Андреевич.
– Смелее, смелее, бабуся!..

С настороженным лицом няня ела колбасу. Деньги, приготовленные для расплаты, она держала зажатыми в мокром кулаке.

– Можете посмотреться в зеркало, - предложил ей техник.

Старуха отдала ему деньги, и он ушел. Она посмотрелась в зеркало, постучала новыми зубами, растерянно улыбнулась сама себе и перекрестила рот. Войдя в комнату к Тане, няня сказала: - Танечка, посмотри, какие мне Осип Андреевич зубы сделал.

Таня рассеянно посмотрела и обратилась к Марусе: - Вот завтра нас как спросят строение челюсти, а мы даже в конспект не заглядывали... Я лично сегодня спать ни за что не лягу!..

Забрав Петьку, няня увела его спать. Раздеваясь, он с любопытством посматривал на нее: у нее было чужое лицо и чужой голос. С непривычки он даже обратился к ней на "вы":

– Вы только обязательно разбудите меня, когда Мишка утром придет: он обещал перед школой забежать.

Миша жил в этом же доме и учился во втором классе. Несмотря на то что он был года на три старше Петьки, они дружили. Дружба, правда, со стороны Петьки была немножко подобострастная: он все время боялся потерять своего старшего приятеля и иногда заискивал перед ним.

Утром они сидели во дворе на скамейке и разговаривали; до школы оставалось два часа, - Миша учился во вторую смену.

– У меня сегодня времени мало, - сказал Миша.
– Рассиживаться особенно некогда.
– А что?
– спросил Петька.
– Ты не поймешь!
– А ты скажи, я постараюсь...
– Да экзамены у нас начинаются. Неохота двойки таскать: мать очень переживает.

– Конечно, - с жаром согласился Петька.
– У меня Танька сегодня ночь не спала, у нее тоже экзамены.
– Да какие у нее экзамены!
– вздохнул Миша.
– Они кости проходят, - сказал Петька.
– У нас дома череп есть...

– Лошадиный?
– спросил Миша.
– Лошадиный я в деревне сколько угодно видел.
– Человеческий, - ответил Петька. Миша взял себе за правило никогда не удивляться при своем младшем приятеле; поэтому и сейчас он равнодушно пожал плечами и сказал:

– Наверное, из глины... Ну ладно, я пошел: мне надо деление целых чисел учить...
– Это трудно?
– с уважением спросил Петька.
– Ужасно. Голова лопается... Он поднялся и, нацелившись, сплюнул на тоненькое деревцо, высаженное в дворовом палисаднике. Петька тотчас же попробовал проделать то же самое, но только замочил себе подбородок.

Миша презрительно на него посмотрел, устало потянулся и спросил: - Ты конфеты сегодня принес?
– Принес...
– Торопливо порывшись в кармане, Петька протянул другу две конфеты. Миша лениво взял их и, прочитав название, сказал: - Помадка.

Потом он лихо, не касаясь руками, перепрыгнул через скамейку, поддел по дороге ногой камешек и исчез в подворотне. Петьке стало сиротливо. Он тоже попробовал стукнуть ногой по камешку, но тот, вместо того чтобы взвиться, как у Мишки, прокатился по земле на шажок и остановился.

После обеда прибежали из института заплаканные Таня и Маруся. Таня сразу бросилась к телефону, попросила доктора Березину и, рыдая, закричала в трубку как сумасшедшая: - Мамочка, пять!..

Потом она схватила Петьку на руки, закружилась по комнате и упала вместе с ним на диван.

– Ты такой глупый, Петька, ты ничего не понимаешь!.. Погоди, погоди, - беспокойно сказала вдруг Таня.
– Маруся, подойди-ка сюда, по-моему, у Петьки сыпь...

Подруги склонились над ним и стали рассматривать его шею. Таня взяла свой новенький стетоскоп, а Маруся надела на лоб блестящий металлический кружок с отверстием; вдвоем они помяли Петькин живот, послушали легкие, сердце и заглянули в глотку.

– Попробуем последнее, - сказала Маруся.
– Симптом Пастернацкого.

Они перевернули Петьку на живот, Таня положила свою руку ему на поясницу, а Маруся крепко ударила по Таниной руке.
– Дуры!
– закричал Петька.

– Тебе было больно?
– с надеждой в голосе спросила Маруся. Петька вырвался и удрал.

Он обошел квартиру, высматривая, что еще можно было бы подарить своему другу; нашел в буфетном ящике две висюльки от люстры, ломаный штопор, непочатую коробку талька; повертел в руках синий флакон, но стало так нестерпимо жаль отдавать его, что Петька закусил губу и положил флакон обратно в ящик.