Чему быть, того не миновать
Шрифт:
До ответа из Тэрры и решения вопроса с Тенебрисом, Леон и Готфрид вынуждены были повременить со своими дальними странствиями. Они могли путешествовать по трактам и долам Линденбурга, но не покидать княжества. Безусловно, ни Леон, ни Готфрид не играли никакой решающей роли в сложившейся ситуации. Однако, их поддержка, а речь идет элементарно о моральной поддержке, была как никогда необходима Гидеону. Полководец считавший себя отошедшим от дел и занявший пост военного советника, пророчил на свое место сына. У Леона уже был опыт командования солдатами, пусть и небольшой и под крылом Гуго Войда. Ему еще многое предстояло узнать и похоже, что сейчас пришло самое время для этого. Готфрид от лидерских качеств отрекся еще в зародыше, утверждая, что такой гуляка как он попросту не имеет права указывать кому-то. К тому же, у него было определенные трудности: в битве юноша умело владел мечом, но часто терял голову, поддаваясь эмоциям. Кроме круга посвященных лиц никто так и не знал ни о Тенебрисе, ни о подземных атабах. Колесо жизни вращалось
Леон вновь приехал в этот клочок сказочной страны, в этот фрагмент мира чудес, словно вклинившийся в Линею. На подступах к дому, Леона встретили тотемы и Луна, — так звали единорога Элары. Темно-серое животное стояло на пути Леона и издавало подозрительные, веющие опасностью звуки. Тут его окликнула Элара и единорог уступил дорогу рыцарю. Судя по «пустым рукам», альвийка только собиралась на охоту. На замену темно-зеленому платью и сандалиям, пришли альвийские леггины и кожаная куртка с бахромой. Из-за спины выглядывала неразлучная команда — убранный в налуч лук и колчан со стрелами. На ногах высокие мокасины с декоративным отворотом и шнуровкой. Такой облик Элары напомнил Леону об Ивельетте. Призрак девушки, вызванный воспоминанием, протянул руку и остальным, с охотой вытягивая из загробного мира целую команду мертвецов. С ноющим чувством горькой утраты, Леон вспомнил лица всех погибших на той поляне и стальную плиту, кромсающую воздух так, что Леон едва ли ни лицом ощутил эту вибрацию, когда мечник атабов рубанул прямо перед его носом чудовищным куском металла, кем-то по ошибке названным мечом. В который уже раз, мысленно простившись с погибшими, Леон приветствовал Элару и спешился. Как и ранее, девушка ответила ему закрытым жестом. Элисса с веранды махала рукой и улыбалась Леону. На ней был белый сарафан, однако судя по декоративно вышитым цветам, уже другой. Волосы альвийки были заплетены довольно таки распространенной среди людей косой «водопад», но с особым элементом — цветком из косичек прямо на затылке. Несколько листиков вплетенных в этот цветок, оживляли созданный образ. Леону нравилась эта простая красота, без нарочитой вычурности. Элара вся сияла и светилась, — радовалась приезду рыцаря, как маленький ребенок родительской ласке.
«Элара как запертая комната, а Элисса сродни открытому небу», — внезапно подумалось Леону.
Уже без напоминания, Леон оставил Розалинду внизу, безоружным поднявшись на веранду дома. Элисса встретила рыцаря улыбкой, заставляющей думать о большем нежели все доселе прочитанные книги. Обменявшись приветствиями, девушка предложила Леону присесть на садовые качели. Попав в эту обитель мягких подушек, замостивших подвешенную корзину, Леон ощутил себя сидящем на облаке. Элисса выразила желание заплести Леону обещанную косичку. Встав сбоку от рыцаря, девушка впервые коснулась его пшеничных волос. Для Леона было очевидно, что с ее набитой рукой и ловкими пальцами, Элисса могла справиться очень быстро. Однако она не спешила. Девушка заплела небольшую косичку, толщиной с палец у правого виска Леона. Длиной она была ему до подбородка. Пока Элисса занималась косичкой, Леон вручил ей подарок. Собираясь к Элиссе, он еще никогда он не испытывал столь мучительного незнания. Что подарить ей? Ее любимые цветы флоксы? Их у нее и так полно, в конце концов Элисса выращивает их вокруг дома. Тогда Леон решил подарить ей стихи собственного сочинения. К удивлению Леона, Элисса тоже приберегла для него подарок — плетеные браслеты. Согласно поверьям сильвийцев, носящий амулет, с изображением некого животного или его части, получал частичку силы этого животного. Особым местом на теле, сильвийцы считали запястье, — место где слышится биение пульса, зона истечения энергии духа. Эта зона считалась наиболее уязвимой и требующей защиты. Именно по этой же причине все сильвийцы носили плетеные браслеты или амулеты, поближе к сердцу.
— Они защитят тебя, — необычайно серьезно сказала девушка, протягивая Леону два плетеных браслета из цветных ниток с бусами.
Леону вспомнился Зотик и вспомнился он в совершенно новом свете. Что если это Леон и Готфрид простофили, ничего не смыслящие в незримом мире духов, а не их рыжеволосый друг? Альвы прослыли самой высокоразвитой расой с глубочайшей, насчитывающей тысячелетия, культурой, и они со всей серьезностью относились к амулетам, браслетам и различного рода оберегам. Этот браслет и без защитной функции имейся у него таковая, имел важнейший, личный смысл для Леона — его сделала Элисса и это был ее первый подарок ему.
— Благодарю, — Леон немедля одел оба браслета на руки, любуясь ручной работой.
— Красивая косичка получилась, — Элисса улыбнулась и слегка толкнула указательным пальцем желтое плетение волос.
— Несомненно, — Леон улыбнулся и потрогал косичку. — Кстати, о твоей работе. Элисса, я определился с тем, что хочу заказать. Ответ все это время был со мной. Он был огромен и лежал передо мной так, что я должен был запинаться о него, однако я умудрялся обходить его, как если бы сама неудача вела меня за руку. Плевать, что подумают другие, — я всегда мечтал о пончо, в цветах моего дома, моих любимых цветах, — белый с синим. Настоящий сильвийский пончо, с орнаментом.
— С удовольствием сошью его для тебя! Давай снимем мерки прямо сейчас. — Элисса безотчетно схватила сидящего на качелях Леона за руку и тут же застыла, как если бы вросла в землю.
Колкие мурашки пробежали по телу обоих. Леон увидел, как вновь распускаются эти прекрасные алые розы на щеках девушки.
— Идем, — ответил он и оба зашли в дом.
Домик сестер простором не отличался, в отличии от уюта. В последнем он ничуть не уступал веранде, даже развивал заданный ей настрой. Будучи круглым, он был разделен внутри на четыре части крестом стен. Две комнатки принадлежали девушкам, третья их отцу, а четвертая, самая просторная, служила кухней. Стены были раскрашены как снаружи, так и внутри цветными красками на сильвийскую тематику, — от характерных орнаментов, до природных пейзажей, как правило лесных. Комната отца ныне превратилась в мастерскую Элиссы, тут Леон видел прялку, множество тканей, всевозможных ниток и иголок, а еще — немыслимое количество детских игрушек.
— Какое прелестное создание! Можно? — спросил разрешение рыцарь, указав на одну из игрушек.
Элисса кивнула в ответ и Леон взял белого цыпленка из незнакомого, шероховатого материала. Цыпленок был мягким и невесомым, а самым необычным в нем были шарфик и шапочка из перьев.
— Я видел пару таких у девочек в Линденбурге. Так это твоя работа?
— О, ты не представляешь, как девочки без ума от подобных игрушек! Скорее всего моя, насколько мне известно такие игрушки делаю и продаю только я.
— Восхитительно! — признался Леон, опуская цыпленка к прочим игрушкам — ежикам, кроликам, совам, белкам.
Мерка заняла всего пару минут. После нее Леон и Элисса решили отправиться на прогулку верхом. В этот день они много говорили, как и молчали, наслаждаясь пейзажами и друг другом. Леон и не подозревал, что столь упоительным может быть созерцание женских глаз или улыбки. Лицо Элиссы стало для него бездонным колодцем где никогда не заканчивалась вода, а сам Леон занемог неутолимой жаждой. Пара путешествовала по лесной чаще и лугам, доехав до изумрудного озера, где они встретились впервые. Спешившись у озера, Леон и Элисса сели на берегу, глядя на зеленоватую воду и водопад. Там они сидели, взявшись за руки и радуясь этой пусть и начальной, но приятной и трепетной близости. Леон рассказывал о том, как сражаются рыцари и их оруженосцы на турнире, как герольд следит за турниром и как причудливо наряжаются участники, украшая свои доспехи, щиты и лошадей. Весьма скомкано и сжато, пытаясь быстрее сменить тему, Леон упомянул и о том, как дамы дарят рыцарям элемент своей одежды в знак проявление благосклонности и симпатии к ним.
— Ты получал подарки от дам? — с озорным огоньком в глазах, поинтересовалась Элисса.
— Прости за столь нескромный ответ, но на прошлом турнире дамы одарили нас с Готфридом столькими элементами одежды, что, наверное, любой портной Линденбурга смог бы сшить с них пару костюмов. Отказывать дамам не принято. Для нас с Готфридом эти предметы были лишь символической атрибутикой, ибо ни одну из тех вещей мы не хранили под сердцем.
Элисса лишь рассмеялась, услышав ответ рыцаря. День за разговором пролетел незаметно, а юная пара, так и не выговорившись, условилась встретиться и завтра. Леон все больше надеялся на то, что Элисса ответит ему взаимностью, а если и нет, то все равно, он просто был счастлив находиться рядом с ней. На следующий день, Леон получил еще одно доказательство того, что он интересен девушке. Про турниры и рыцарство не было сказано ни слова, Леон и Элисса говорили на самые отвлеченные темы. Леон рассказывал о своем лучшем друге Готфриде об их сражениях, а также различные нелепые и смешные истории из их жизни. Этот день, для Леона стал особенным. Ведь именно тогда, он набрался смелости для нового шага, попутно иронизируя над самим собой. К своим годам, Леон успел побывать в дюжине битв, пару раз даже был ранен, но никогда ранее он еще так остро не испытывал недостатка в смелости как сейчас. В смелости, чтобы просто пригласить Элиссу в особое место, место волшебное и зачарованное, место удивительной красоты и вместе с тем запретное. От взора его проницательной подруги не скрылось волнение рыцаря.
— Что тебя беспокоит Леон? Ты можешь быть со мной откровенным. — Элисса так мило улыбалась, что глядя на нее, любые беспокойства растворялись в океане блаженства и Леон понял, что раз вопрос задан, то пути назад уже нет, нужно говорить.
— Я хочу пригласить тебя в одно особенное место. Ты согласна?
— Конечно же согласна! У нас с тобой схожий взгляд на мир и единое чувство прекрасного, я уже сейчас уверена в том, что это место очаровательное. — обрадовалась альвийка и улыбнулась Леону столь обворожительной улыбкой, что он мысленно застонал от одной лишь мысли, что не может находиться рядом с ней вечно.