Черчилль и евреи
Шрифт:
В письме Черчиллю от 16 июля Жаботинский, ссылаясь на то, что леди Вайолет Бонэм-Картер сказала ему, что Черчилль не уверен, стоит ли ему выступать в ходе дебатов по разделу, призывал Черчилля все-таки сделать это. Жаботинский писал: «Для меня как еврея – а даже мои оппоненты никогда не отрицали, что я представляю чувства еврейских масс, вы один из очень ограниченного круга британских государственных деятелей, благодаря которым между 1917 и 1922 годами возникла сама идея еврейского государства; и мы ожидаем от вас защиты ее теперь, когда она находится под угрозой, и были бы очень разочарованы, не услышав вашего голоса».
Больше всего евреи нуждались, писал Жаботинский, в «месте, где они могли бы жить». При этом евреям постепенно становится ясно, что проект раздела Палестины «убивает все их надежды». «Самое плохое заключается
«Преждевременно образованное еврейское государство никогда не сможет расширить свою территорию – ни в результате мирного проникновения, ни путем захвата, – полагал Жаботинский. – Напротив, такое еврейское государство само будет обречено на захват соседними арабскими странами, что будет сопровождаться разрушениями и резней». Территория, предоставляемая еврейскому государству согласно нынешнему плану, столь мала, что плотность его населения станет равна плотности населения Германии и будет почти в два раза выше, чем во Франции. Вдобавок, более половины его населения в 645000 человек составят не евреи, а арабы. Надежда, выраженная в отчете комиссии Пиля, что арабов можно убедить «сдвинуться» на восток, была, по словам Жаботинского, «заблуждением». Ведь еврейское государство «должно будет стать богатым и процветающим местом, а люди по своей воле обычно не уезжают из богатых районов в бедные. Не будет этим арабам места и в арабском государстве, лишенном еврейской энергии и капитала». Несомненным важным географическим приобретением могло бы стать добавление Иерусалима к еврейскому государству – «всего города или только современной его части». Что касается северного Негева, то это – «территория, где до сих пор не было найдено воды, территория, где невозможно орошаемое земледелие, которая сможет принять не более 125000 еврейских поселенцев».
Затем Жаботинский описал положение еврейского населения Польши, Литвы, Латвии, Румынии и Чехословакии: «Бездомные еврейские массы Восточной и Центральной Европы представляют собой резервуар отчаяния численностью от восьми до девяти миллионов человек». При этом «единственным аргументом, позволяющим пока сдерживать антисемитизм в некоторых из этих стран Восточной Европы, является надежда на то, что когда-нибудь Палестина сможет абсорбировать большие массы еврейских эмигрантов из них. В момент, когда такая перспектива окажется очевидно невозможной, неизбежен взрыв антиеврейских настроений, и правительства этих стран будут, несомненно, принуждены последовать примеру нацистов, приняв антисемитизм в качестве составной части государственной политики».
Далее Жаботинский обратился к более отдаленной цели сионистов-ревизионистов – созданию еврейского государства по обе стороны Иордана. «Это государство стало бы убежищем для нескольких миллионов евреев без необходимости перемещать куда-либо живущих там один миллион арабов или их потомков». Но с момента, когда Декларация Бальфура будет аннулирована, «иммиграция евреев в арабское государство будет возможна лишь в пределах, которые разрешит арабское правительство. Даже если такая иммиграция вообще будет разрешена (арабы могут в принципе поощрять ее в малых количествах ради ввоза капитала), она никогда не достигнет уровня, способного изменить преимущественно арабский характер любого района арабского государства. Евреям может быть позволено образовывать новые гетто, но не формировать еврейское большинство на каком-либо участке территории».
«Всякая надежда использовать территорию, отведенную еврейскому государству, для организации там еврейской армии, которая постепенно завоевала бы остальную Палестину, предельно абсурдна, – писал Жаботинский. – Еврейская армия была бы не способна защитить даже само «еврейское государство», если оно было бы атаковано соседними
С учетом этого, предупреждал Жаботинский, захват маленького еврейского государства его арабскими соседями «будет неизбежен». «Карликовая территория, численность защитников которой никогда не превысит горсточки, но при этом полная богатств и культуры, будет окружена не только арабской Палестиной, но и гигантской Арабской федерацией, протянувшейся от Алеппо до Басры и Саны (поскольку отчет комиссии Пиля открыто приглашает предполагаемое Палестинское арабское государство присоединиться к такой федерации). Такое еврейское государство будет неизбежно атаковано при первой возможности; а слово «возможность» означает «в любой момент», когда британская империя будет где-либо испытывать трудности», – подчеркивал он.
Эти аргументы произвели впечатление на Черчилля и он вновь встретился с Жаботинским в палате общин. Эта встреча продолжалась один час. Замечания Жаботинского были учтены. Когда палата 23 июля обсуждала отчет комиссии Пиля, Черчилль возражал против любых окончательных рекомендаций по разделу Палестины. Сначала он говорил о Декларации Бальфура, подчеркивая, как он это многократно делал за последние шестнадцать лет, что было бы «заблуждением полагать, что Декларация представляла собой всего лишь акт благотворительности или проявление идеалистической филантропии». Напротив, настаивал он, «это была мера, предпринятая во время войны, в момент острой необходимости, целью которой было способствовать достижению общей победы союзников в войне. Благодаря ей мы рассчитывали получить ценную и очень важную помощь, и действительно получили ее. Мы не можем отбросить это обещание в сторону и вести себя так, как будто оно никогда не было дано, и действовать, словно у нас в этом вопросе нет ни обязательств, ни ответственности».
Черчилль объяснил, что он не сможет голосовать за резолюцию, одобряющую принципы раздела. «Возьмем только военную сторону вопроса, – сказал он. – Она вызывает серьезное беспокойство. Мы получаем два суверенных государства, одно маленькое и богатое, более густо населенное, чем Германия, с плотностью населения в два раза выше, чем во Франции, в то время как горные местности окружающих районов, простирающихся от Багдада, населены сирийцами и южными пустынными племенами. Вся эта огромная арабская территория будет противостоять новому еврейскому государству, а между ними будем находиться мы, британцы. Мы будем занимать ряд ключевых позиций, но при этом еще нет никакой ясности насчет того, какую ответственность мы будем в этом случае нести».
– Как может палата общин сейчас решить, – спрашивал Черчилль, – что мы должны встать между этими двумя суверенными государствами и гарантировать мир между ними, не зная, что именно это будет означать для нас и какие обязательства мы при этом на себя берем?
Это станет проблемой международного значения, добавил он, и весь мир будет при этом пристально следить, насколько честно, храбро и мудро поведет себя Великобритания.
По окончании дебатов, в результате возражений, прозвучавших со стороны представителей либеральной и лейбористской партий, британское правительство согласилось не принимать решения о разделе Палестины, оставив его лишь как одну из возможностей на будущее. Черчилль постарался сделать так, чтобы его позиция оказалась широко озвученной и замеченной общественностью. Через два дня после состоявшихся в парламенте дебатов в своей статье в газете «Ивнинг стандарт» он охарактеризовал «план разрезания Палестины на три части» как «план, продиктованный отчаянием». Он задавал прямой вопрос: «Так ли уж велики трудности осуществления сионистского плана в Палестине, как их изображают, и разве на самом деле не достигнут весьма значительный прогресс?» Черчилль отмечал, что «за шестнадцать лет с начала действия британского мандата было преодолено много трудностей и в Палестине наблюдается значительное развитие». Когда он нанес свой предыдущий визит туда три года назад, он был «восхищен ландшафтом. Прекрасные дороги, новые здания и плантации – свидетельства процветания среди как евреев, так и арабов, были видны со всех сторон и порождали чувство удовлетворения».