Череп грифона

— Ариосское 'ино самое лучшее, — согласился Никомах. — Мне 'ы хотелось сказать, что я сам 'елаю напитки не хуже, но тогда 'ы в лицо назовете меня лжецом. И все же я не стыжусь своего 'ина. — Он посмотрел на Менедема. — И тебе оно тоже явно понравилось, иначе бы тебя 'десь не 'ыло.

Менедем ухмыльнулся в ответ.

— Я же тебе говорил, то была мысль моего двоюродного брата.

— Вино очень хорошее, — сказал Соклей. — Мне бы хотелось его купить — если мы сможем себе это позволить.

Глаза Никомаха сверкнули.

— Начнем

с того, что вы не 'едняки, иначе не занимались 'ы своим 'елом. И если 'ы скажете, что Птолемей не заплатил 'ам как следует за то, что 'ы 'оставили сюда племянника Антигона, тогда уже я назову 'ас лжецами.

— Может, ты и прав, мой друг, но это не значит, что мы можем швырять деньги на ветер, — сказал Менедем. — Если бы мы так поступали, то мигом бы разорились. И даже если бы я захотел маленько потранжирить, мой двоюродный брат меня бы за это отлупил. — Он указал на Соклея. — Хотя по виду и не скажешь, он ужасно свирепый.

Соклей выглядел не столько свирепым, сколько раздраженным. Ему не нравилось, когда его дразнили. Но Менедема это нисколько не беспокоило, особенно во время торга.

Плейстарх воспринял слова Менедема буквально и посмотрел на Соклея с уважением, которого не выказывал раньше. Однако Никомаха, казалось, это замечание только позабавило.

— Терпеть не могу 'итья, — сказал он. — Ну и какая цена покажется 'ам справедливой? — Он поднял руку. — Нет, не отвечайте. Полагаю, сперва надо попробовать 'ино!

Он кликнул раба — не Ибанолла, отличавшегося скверным нравом, а другого — и велел принести образцы вина и хлеб с оливковым маслом в придачу.

Вино оказалось таким же сладким и крепким, как и то, которое пили в андроне Птолемея. Оно не могло сравниться с изумительным золотистым ариосским, но какое вино могло с ним сравниться?

После нескольких глотков Менедем сказал:

— Я понимаю, почему оно приносит тебе четыре или пять драхм за амфору.

— Четыре или пять? — Плейстарх побагровел. — Это оскорбление!

Его отец покачал головой.

— Это не оскорбление, сын. Это просто начало торга. Он знает, что 'ино стоит 'трое 'ороже, но не может просто 'зять и сказать так.

— Вино хорошее, — проговорил Соклей, — но втрое дороже оно никак не стоит. Если ты будешь настаивать — удачи тебе в поисках покупателей, которые заплатят подобную цену.

— Мы сможем найти таких покупателей, — сказал Плейстарх.

— Возможно, но нас среди них не будет, — заметил Менедем. — Такие деньги мы в прошлом году заплатили за ариосское. Ваше вино хорошее, но не настолько.

Они торговались почти до полудня. Никомах снизил цену до десяти драхм за амфору; Менедем с Соклеем подняли свою до восьми. И на этом они застряли.

— Простите, 'рузья мои, но я не 'ижу 'озможности и дальше сбавлять цену, — проговорил Никомах.

Менедем посмотрел на Соклея.

Тот слегка покачал головой. Менедем был с ним согласен.

— И ты нас прости, — сказал он хозяину дома. — Но вряд ли мы сможем заработать, если еще поднимем цену. Если бы мы снова направлялись в Италию, я еще мог бы рискнуть, однако на побережье Эгейского моря… Если ты и вправду не можешь сбавить цену ниже десяти драхм…

Очень часто подобная угроза заставляла участника торга по-другому взглянуть на вещи. Но на сей раз Никомах со вздохом сказал:

— 'оюсь, что не могу.

Он повернулся к сыну.

— Иногда лучшая сделка — та, которая не 'аключается.

— Верно. — Менедем встал.

То же самое сделал и Соклей.

— Рад был с тобой познакомиться, почтеннейший. — Менедем кивнул Никомаху. — Мы часто приходим на Кос. Может, в следующий раз сделаем еще одну попытку.

* * *

Ибанолл, раб-кариец, все еще стоял во дворе, когда Менедем и Соклей двинулись к входной двери. Выражением лица и позой раб напомнил Менедему неряшливого старого аиста, примостившегося на крыше.

— Пустая трата времени, — прохрипел он родосцам.

Если бы он стоял на одной ноге, сходство с аистом было бы полным.

— Милый парень, — заметил Менедем, едва очутившись на улице.

— А уж какой приветливый! — Но Соклей сказал это не весело, а раздраженно и мгновение спустя объяснил почему: — Однако этот старый зануда прав. Мы попусту потратили время, а ведь сейчас уже могли бы…

— Ты хотел сказать: «Мы могли бы плыть к Афинам», так? — перебил его Менедем. — Но ты ошибаешься. Мы все равно не смогли бы отчалить нынче утром, не нарушив данного команде обещания. Неужели забыл? И к тому же покупка вина была твоей идеей.

— О, — чуть тише проговорил Соклей, — ты прав. — Потом он облегченно вздохнул. — Вот и хорошо. Теперь у меня не так скверно на душе из-за того, что я выпытал у управляющего Птолемея имя виноторговца.

Они пошли к гавани.

— Я тут подумал… — некоторое время спустя сказал Менедем.

— Браво, — ответил Соклей таким тоном, что стало ясно: он хвалит двоюродного брата, потому что тому нечасто приходится думать.

Отказавшись попасться на удочку, Менедем продолжал:

— Я думал, как нам лучше попасть отсюда в Афины.

— Конечно, тем же путем, каким мы шли, чтобы подобрать Полемея, — ответил Соклей. — Хотя на Кикладах, наверное, всех от нас уже тошнит.

— То-то и оно. Там опасные воды — мы видели это сами. И скоро они станут еще опасней. Люди Полемея, во всяком случае некоторые из них, двинутся как раз этим путем. Я не хочу на них наткнуться. Единственная существенная разница между наемниками и пиратами — у последних есть суда. И когда наемники садятся на корабль, они непременно превращаются в пиратов.