Череп императора
Шрифт:
Ничего сколь-нибудь вразумительного об этой схватке узнать мне тогда не удалось, а потому писать о ней я не стал. Хотя знакомые очень советовали и даже предлагали познакомить с какими-то полумифическими устроителями тотализаторов. Разумеется, подпольных. Посмотреть, как подобный аттракцион может выглядеть на сцене дорогого и респектабельного клуба, в любом случае было интересно.
— Не часто, — ответил я Дебби. — Хотя иногда такие шоу устраиваются.
— Терпеть не могу, когда люди соглашаются бить друг друга за деньги, — фыркнула она.
—
— Один раз в Лондоне, — сказал Мартин, разглядывая свой уже почти пустой стакан, — я был в клубе, где под потолком была натянута сетка, а на ней здоровенные негритосы трахали девчонок. Внизу посетители сидят, разговаривают, едят дорогую пищу, а они прямо над их головами делают любовь. И все слюни, сперма, пот — все это капает прямо посетителям в тарелки… Смотрится очень стильно.
— Где это? — заинтересовался Брайан. — Мне казалось, я неплохо знаю Лондон.
— Это закрытый клуб. Пускают туда не всех.
— Жалко, я бы сходил. — хмыкнул Брайан. — Лондон это вообще веселый город. Ты знаешь клуб «Silence World»? Это на Westinford Road. Нет? А ты, Дебби? Что вы, ребята! Классный клуб, обязательно зайдите. При входе там выдают наушники, и каждый посетитель слушает свою собственную музыку. Представляете? В зале стоит абсолютная тишина, а народ танцует изо всех сил. Причем каждый свое — кто-то быстро, кто-то медленно. Очень весело. У вас в городе есть что-нибудь подобное?
— У нас в городе есть клуб «Going Down», — сказал я, — и в этом клубе для богатых посетителей есть крейзи-меню.
— Crazy-menu? А что это?
— Это чисто русское развлечение, — улыбнулся я. — Тоже очень веселое. Когда кто-нибудь из посетителей заказывает крейзи-меню, смотреть сбегается весь клуб.
— Ну а что это такое-то? В чем суть?
— Суть в том, что за свои деньги вы можете устроить заранее оплаченный скандал. Например, за 500 баксов вы можете уволить официанта. Причем уволить по-настоящему — лично вписать в трудовую книжку «Уволен», поставить печать и дать пинка под зад. Все — завтра ему придется искать другую работу. За 700 вам дадут специальный дубовый стул, которым вы имеете право расколоть любую витрину в клубе или расколошматить бар. Можете, если хотите, вмазать директору клуба тортом в физиономию. Директор надевает свой лучший пиджак, вам выносят торт со взбитыми сливками и — вперед! Стоит это недорого — долларов двести.
— Класс! — восхищенно выдохнула Дебби. — Давайте пойдем в этот клуб.
— Может быть, — сказал я. — Не сегодня.
Я допил свой мартини, сходил к стойке и купил еще один. Брайан затянул длинную и ужасно нудную историю о какой-то вечеринке, на которой он был года три назад. Был он здорово пьян, постоянно сбивался на английский язык и в конце концов окончательно забыл, к чему, собственно, начал все это рассказывать.
Мы болтали обо всякой ерунде, но, если честно, весело мне не было. Я смотрел в окно и потягивал мартини. Без единой мысли, просто сидел и смотрел.
За окном было темно, а в стекло бились капли дождя, и от этого Казанский собор на другой стороне канала Грибоедова был не виден, и только временами мелькали в темноте красные стоп-сигналы проезжающих машин. Капли барабанили по подоконнику, и я слышал этот звук даже сквозь грохот рейва в стоящих на сцене динамиках.
Грустный, мокрый город, грустная, мокрая ночь. Зачем я здесь? Кто я, откуда? Я буду сидеть здесь и напиваться, и напьюсь в результате — это уж точно, сомневаться не приходится. А завтра снова, и послезавтра — и так всегда, без конца. Всю жизнь. Всю мою нелепую, насквозь пропитанную дождем жизнь…
— Что с тобой, Илья? — потрепал меня за локоть Брайан. — Не грусти.
— Да я, собственно, не грущу. Так… Плохой у них здесь мартини. Может, выпьем пива?
Все согласились, что пиво было бы сейчас как нельзя кстати, и Брайан принес четыре кружки светлого «Коффа».
— Хочешь, расскажу тебе анекдот? — спросил он, вернувшись.
— Я действительно не грущу. С чего ты взял?
— Ну я же вижу. Слушай лучше анекдот. Мне рассказал его один американец. Очень смешной.
— Давай, — сказал я, хлебнув «Коффа». Пиво было холодное и гораздо лучшего качества, чем местный мартини.
— Значит, так. Это очень короткий анекдот. Слушай: тысяча адвокатов на дне моря!
В восторге от собственного анекдота Брайан хохотал так, что чуть не свалился со стула. Дебби и Мартин тоже довольно весело засмеялись.
Наверное, у меня здорово вытянулось лицо, потому что, все еще всхлипывая и утирая слезы, Брайан поинтересовался:
— В чем дело? Тебе что — не смешно?
— Погоди, Брайан, наверное, я чего-то не расслышал. Повтори, пожалуйста, — как там было дело?
— Тысяча… ха-ха-ха!.. Тысяча адвокатов на дне… ха-ха-ха! На дне моря! (Взрыв хохота.) Слушай, Илья, неужели тебе не смешно?
Я по-честному попытался понять, что в этих пяти словах может так насмешить. Тысяча адвокатов на дне моря? Нет, совершенно не смешно.
— Извини, Брайан, а что именно здесь должно быть смешным?
— Ну как… Ну неужели ты не понимаешь? Ну адвокаты — это же такие люди, они не могут быть на дне моря! Тем более тысяча. Теперь понял?
— Нет.
— У тебя есть свой адвокат?
— Нет.
— Хм, — задумался Брайан, — тогда, пожалуй, да… Тогда действительно…
— Брайан, ты не понимаешь, — сказала Дебби, — они другой народ. Ты думаешь, что выучил пятнадцать тысяч русских слов и все о них понял? Ни хрена! У них в этой стране другая психология. Ее надо изучать. Изучать долго и терпеливо, понял?
Судя по выражению лица Брайана, он явно собирался сострить на счет того, что уж кому, как не Дебби, вооруженной всеми методиками современной сексуальной социологии, знать и понимать загадочную русскую душу. Однако сдержался и вместо этого спросил: