Череп в небесах
Шрифт:
Я ощутил, что в глаза кто-то словно плеснул кислотой. Щипало и резало, щёки вдруг стали мокрыми.
В конце концов человеческие гены, кодирующие слёзные железы, у меня всё же оставались…
Я вышел из-за шторы. Шагнул, словно под обстрел. В меня сперва вонзились взгляды; а потом словно прорвало плотину. Вперемешку, старшие и младшие с визгами, воплями и совсем уж нечленораздельными звуками, напоминавшими боевые кличи диких племён мумбо-юмбо, разом ринулись ко мне.
Но при этом всех опередила Танюшка. Не знаю, как это удалось мелкой девчонке, но она кинулась мне на шею – косички
Я подхватил её в воздухе, закружил, прижимая к себе. Пусть я биоморф. Пусть в моих жилах, кроме крови, течёт и ещё нечто, не имеющее названия (и которое я не желаю знать), но сейчас на мне висит моя маленькая сестрёнка, захлебываясь счастливым плачем, и я знаю, что я – человек.
Миг спустя на меня набросились все остальные, и получилась настоящая куча-мала, в которую, забыв о солидности наследника фамильных предприятий, бросился даже Георгий.
Наверное, это было поопаснее вылазки на Шестую бастионную, потому что мне сейчас всерьёз грозило оказаться задушенным в радостных объятиях. Кто-то таскал меня за уши, кто-то пытался дёрнуть за коротко остриженные волосы, Лена со Светой повисли на плечах, целуя в обе щёки; обе сестры при этом уже ревели в голос. Лариосик запрыгнул мне на спину, по нему норовил забраться ещё выше Сашка; а потом у меня просто подкосились ноги.
Короче, разбирать нашу кучу-малу пришлось родителям. Кое-как они оттащили от меня всех, кроме Танюшки, вцепившейся в меня крепче, чем детёныш лемура – в свою висящую вниз головой мамочку.
Очень долго никто так и не смог выговорить ничего более-менее связного. Мама тоже расплакалась, бледный папа что-то бормотал про «высшие интересы нашего освобождения», но его никто не слушал.
И немало времени прошло, когда все, наконец, более-менее поуспокоились, рассевшись по низким диванам в каминном зале. Танька так и висела на мне, явно не собираясь слезать. Остальные тоже примостились как можно ближе.
Папа было откашлялся, но мама решительно взяла инициативу на себя:
– Дети, Руслан поступил на имперскую службу, потому что…
– Да мам, что мы, маленькие! – стараясь говорить солидным баском, перебил её Лариосик. – Ясно и так. Он – разведчик, верно?
Ох, ну что ж это за конспирация, мелькнуло в голове. Перед мелкими детишками, малышнёй несознательной… Мама кивнула:
– Так было нужно. Мы с папой можем только молиться, чтобы вы простили бы нас. И нас, и Руслана.
– Я знала, я знала! – вырвалось у Светы. – Я подозревала…
– И я, я тоже! – не отстала от сестры Лена.
– А я и не подозревал, я и вовсе всегда знал! – Георгий отчаянно пытался соблюсти солидность. – Пап, так ведь, конечно же, надо немедленно вернуть Русу его долю в…
– Нет, Герка, – я поднял руку. – Ничего менять не надо. Всё должно оставаться как было. Маскировка есть маскировка. Да и то сказать – я в бизнесе всё равно ничего не понимаю.
– Ничего не всё равно! – упрямо набычился брат. – Чтобы я… поперёк тебя… мне, значит, семейные деньги – а тебе?.. Кота, как в сказке?
– Вот кончится война, всё и поделите по-братски, – напустилась на Георгия мама. – Случиться может
– Какие ж у православного человека приметы, кроме погодных?! – вознегодовала Лена, самая убеждённая из всех нас.
– Ох, прости, прости, это я от радости заговариваюсь…
…Ещё не скоро в эту ночь удалось в конце концов утихомирить и отправить по постелям младших. Остались я, Георгий и Света с Леной. Лариосика, несмотря на его отчаянные протесты, отправили конвоировать мелких в спальни.
И опять мама с папой рассказывали, под дружные охи и ахи сестёр. Георгий глазел на меня, полуоткрыв рот, и, похоже, отчаянно завидовал. Я подсел, положил брату руку на плечо:
– Не переживай. Сейчас тут у нас самих выйдет славная заварушка.
– Мы готовы! – хором выпалили сестры.
– Готовы они, вертихвостки! – проворчал папа. – Ваше дело – дома оставаться и за младшими смотреть. Георгию тоже нечего лезть…
– Папа! – Герка возмутился чуть ли не до слёз.
– А что «папа»? Что «папа»? Это мне уже умирать можно – вас всех родил, в люди старших вывел, дело основал, развил, кое-что на чёрный день скопил. А тебе – за ними всеми смотреть, девчонок замуж выдавать, о приданом беспокоиться.
Георгий покраснел до ушей и опустил голову. Наверняка давал себе страшную клятву во что бы то ни стало сбежать «на фронт», где бы этот фронт ни проходил.
– Нет, Гера, даже и не думай, – уже мягче проговорил отец, закуривая трубку. – Ты думаешь, мы тебя затираем, славы и подвигов не даём? Так ведь в бою под пули сунуться – дело нехитрое. Пуля – она дура, сама тебя найдёт. А вот сохранить холодную голову, выжить, несмотря ни на что, – здесь-то и нужны настоящие смелость с твёрдостью. Знаешь же, как говорят: на миру, мол, и смерть красна? А если нужна не смерть, а победа? Нет уж, мне надо знать, что есть у нас неприкосновенный боевой запас – ты. Который в дело пойдёт, когда уже окончательно всё станет ясно – где надо бить и куда. Тебе, мой дорогой, самое трудное предстоит. Ждать, когда хочется карабин наперевес – и вперёд. Ан нельзя. Понимаешь меня?..
– Понимаю, – проворчал Георгий, поднимая голову. Глаза у него подозрительно поблёскивали. – А всё-таки лучше б нам вместе…
– Не зарекайся, – напомнила мама. – Если Дариана Дарк устроит тут заварушку и вмешаются имперцы – все к амбразурам ляжем.
– Я тоже стрелять умею! – занервничала Лена. – Нас что же, всех в няньки-мамки?..
– Старые да бесплодные, – тяжело усмехнулась мать, процитировав древний классический роман, – нынче роду не нужны. Я, Леночка, думаю, что стреляю не хуже тебя. Опыт, так сказать, имею. Настоящий, не в тире.
– Мам! Ну нечестно так! – выпалила Света.
– Честно-честно. Всё честно. Хоронить надо стариков, а не молодых.
– Да какие вы старики! – хором завопили Георгий и сестры.
– А такие, – мама пожала плечами. – Как рожать не можешь – всё, старуха. Ты не смотри, что я ещё лет тридцать много чего смогу сделать – главное кончилось. Так что мне на передовой самое место. Одна на тот свет не отправлюсь, это уж вы будьте уверены.
– Давайте не будем, – я поднял руку. – Ну что мы, в самом деле…