Черепашкина любовь
Шрифт:
Она еще раз назвала свое имя и фамилию, сказала, сколько ей лет и что она из Москвы. Отвечая на эти и другие вопросы режиссера, совсем еще молодого парня с длинными черными волосами, собранными сзади в хвостик, Люся не испытывала ни малейшего волнения. Потом ее попросили повторить тоже самое «на камеру» и назвать свой номер телефона. В это время режиссер смотрел на экран монитора, который Люсе виден не был. Когда Черепашку попросили назвать любимых рок-исполнителей, она задумалась на секунду, а потом уверенно перечислила:
– «Ночные снайперы», «Сплин», Земфира.
– Прочитайте, пожалуйста, что-нибудь, – режиссер бросил на нее быстрый, внимательный взгляд. – Стихотворение, басню
Люся опустила голову, потом резко подняла ее и начала негромко:
Сегодня, я вижу, особенно грустен твой взглядИ руки особенно тонки, колени обняв.Послушай: далеко, далеко, на озере Чад,Изысканный бродит жираф.Сердце сжалось в груди и защемило. Люся не заметила, когда на глаза выступили слезы. Просто очертания всех предметов стали почему-то расплывчатыми, нечеткими. Но когда она почувствовала, как крупная слезинка ползет по щеке, то подняла очки и быстро вытерла ее тыльной стороной ладони. Черепашка словно забыла, куда она пришла и зачем. Она читала стихи и видела перед собой не режиссера, а Гену, слышала его тихий, вкрадчивый голос и вспоминала, как они выбирали в булочной торт и он говорил ей, что это стихотворение написано будто бы про нее.
– Продолжайте! Что же вы замолчали? – требовательные интонации режиссера вернули Люсю к действительности.
Она прерывисто вздохнула и заговорила снова, глядя прямо в черный одинокий глаз камеры, на месте которого представляла синие внимательные и всегда чуть насмешливые глаза Гены:
И как я тебе расскажу про тропический сад,Про стройные пальмы, про запах немыслимых трав…Ты плачешь? Послушай… далеко, на озере Чад,Изысканный бродит жираф.Потом режиссер предложил ей взять интервью у девушки-ассистента, представляя, что это – рок-звезда. Потом он дал команду оператору выключить камеру, а сам подсел к Люсе на ступеньки, обтянутые ярко-синей тканью, и начал задавать совершенно праздные и, как ей казалось, не имевшие никакого отношения к делу вопросы. Например, режиссер спросил, какой из школьных предметов ей нравится больше всего, занимается ли Люся спортом, умеет ли она рисовать, любит ли кошек?
– Ну что ж, – наконец режиссер поднялся. – Спасибо большое, милая барышня… Если что, мы вам позвоним…
Когда Люся медленно, как во сне, брела к автобусной остановке, она знала: этого «если что» никогда не случится. И все-таки Черепашка не жалела, что пошла на кастинг.
Прямо с порога мама сообщила ей, что минут сорок назад звонил Гена. Как была, в сапогах, в шапке и дубленке, Черепашка кинулась в комнату, к телефону. Но на другом конце провода слышались лишь длинные печальные гудки.
19
Лу и Гена сидели в «Двух клонах». Предлогом для этой встречи явилась все та же кассета «Ночных снайперов». Геша сказал ей, что позвонит Люсе и пригласит ее в кафе вместе с ними. Но когда Лу узнала, что Черепашки нет дома, она неожиданно для себя самой испытала чувство облегчения и странной радости. Ей необходимо было остаться с ним наедине. Лу отчаянно пыталась убедить себя, что действует исключительно ради спасения Черепашки. Ведь из того подслушанного ею разговора Геши и Шурика было совершенно очевидно: за всем этим скрывается какая-то тайна. Одна фраза Шурика: «До четырнадцатого февраля ты занят! Ты
«Я должна все выяснить, любой ценой! – говорила себе Лу, собираясь в кафе. – А потом все рассказать Черепашке. Или не рассказать? Все будет зависеть от того, что мне удастся узнать… Но одно, кажется, ясно: он ее не любит». Но еще больше, чем разгадать тайну Геши, Лу хотелось просто увидеть его еще раз… Но в этом она ни за что и никому не призналась бы. Даже себе.
Геша вел себя странно. Он то и дело озирался по сторонам, нервно теребил пальцами медные пуговицы своей джинсовой куртки. В какую-то секунду Лу даже подумала, что ошиблась. Нет, она ему совсем не нравится. Наверное, Геша все-таки любит Люсю…
И в тот самый миг, когда Лу уже раскрыла было рот, чтобы задать самый важный, заранее приготовленный и тысячу раз прокрученный в голове вопрос, он вдруг сказал:
– Я подлец, Лу.
И вопрос, который должен был прозвучать секундой ранее: «Геша, скажи, ты любишь Люсю?» – так и остался незаданным…
Он смотрел на Лу застывшим взглядом. И прежде чем она успела прийти в себя от столь неожиданного признания, Геша начал рассказывать все, с того самого первого, вернее, последнего дня второй четверти, когда ученицы 8 «А» отрабатывали бросок в кольцо. Но кое в чем Геша все-таки не смог признаться Лу. В том, что самому ему казалось самой чудовищной из всех подлостей, совершенных им за эти две недели. У Геши не хватило смелости, просто язык не повернулся рассказать Лу о том, как на переменах и по телефону он передавал Шурику все подробности их с Черепашкой свиданий и разговоров. Про литературный конкурс и повесть Шурика, ради которой, собственно говоря, и было все затеяно, Геша не сказал Лу ни слова. Но ей, признаться, и сказанного хватило!
Пауза, повисшая над алюминиевым, тускло поблескивающим столом длилась целую вечность. Так, во всяком случае, показалось Геше. Обычно в «Клонах» играла какая-нибудь монотонная, сплошь состоящая из электронных эффектов музыка. Сегодня же тут стояла непривычная тишина.
– Только не рассказывай этого Люсе, – охрипшим от волнения голосом попросил Геша.
– Можешь быть спокоен, – пообещала Лу, пристально вглядываясь в стакан с апельсиновым соком. – И что же ты теперь собираешься делать? – Она взглянула на него в упор.
И как ни всматривался Геша в ее черные блестящие глаза, как ни пытался понять, как относится Лу к услышанному, по непроницаемому и какому-то отстраненному выражению глаз сделать это было невозможно.
– Завтра же верну Апаре снегоход! Я уже договорился с ребятами. У них машина, обещали помочь…
– А Люся? О ней ты подумал?
Он молчал, тупо уставившись на скрюченный окурок, одиноко лежавший в пепельнице.
Внезапно голос Лу приобрел насмешливые, чуть ли не игривые интонации:
– А ты скажи, что влюбился в меня по уши и что жить без меня не можешь!
Она смотрела на него дерзко, с вызовом.
– Хорошо, – без тени улыбки ответил Геша и так затравленно, исподлобья покосился на нее, что Лу даже стало его жалко.
– Я пошутила! – Сейчас Лу говорила так громко, что малочисленные посетители кафе как по команде повернули головы в их сторону. – Ты только меня не впутывай в эту историю, а то еще правда брякнешь! Я пошутила, ты понял?
– А я нет. Ведь если б не ты, все бы так и продолжалось, понимаешь? До самого четырнадцатого февраля! А Люся… – Он запнулся, порывисто запустил руку в свою густую шевелюру и перешел вдруг на тихий, взволнованный шепот: – Люся очень классная девчонка! Конечно, я виноват перед ней… Безумно виноват… Но поверь, она мне нравится! Ну, чисто по-человечески, как друг, понимаешь? Она добрая… и все такое…