Через границу

Лунде Майя

Полицейские затопали по лестнице. Вернувшись в прихожую, они покачали головами.

– Они там были, но сбежали.

Мама с недоумением взглянула на папу, губы ее тронула слабая улыбка.

Один из полицейских держал в руках куклу. Ни у меня, ни у Отто не было такой. Прежде я ни разу ее не видела.

Полицейский рассерженно отшвырнул куклу в угол.

– Итак, доктор Вильгельмсен, куда вы их спрятали? – спросил ленсман. – Если чистосердечно признаетесь, смягчим наказание.

– Я же сказал – не понимаю, о чем вы.

– Мы видим,

вы тут явно прятали кого-то, – ленсман на секунду задумался, затем добавил; – Поэтому вам придется проехать с нами.

Мама всхлипнула.

– А что будет с Гердой и Отто?

– О них вам следовало раньше подумать. Но вместо этого вы заботились о чужих детях.

– Вы не можете нас арестовать. У вас нет никаких доказательств! – выкрикнул папа. Таким я его еще не видела. Хотя нет, один раз все-таки видела. Когда я убежала в лес, а домой вернулась поздно вечером. Тогда папа тоже разом испугался и разозлился.

– Тут не мне решать, – сказал ленсман. – Вы же знаете, мы только выполняем приказ.

– Вон оно как. Значит, это все – дело рук Дюпвика? – едко спросил папа.

Из ленсмана будто дух вышибли.

– И как – приятно врагу помогать? – не отставал от него папа.

– Я лишь делаю свою работу, – тихо ответил ленсман. – Кто-то сообщил в «Национальное единение», Дюпвик попросил меня проверить. Отказать ему я не имею права. Вам это известно, – ленсман повернулся к двум полицейским. – Отведите их в машину. И сообщите Дюпвику. Ему наверняка захочется самому осмотреть дом.

И тут случилось то, чего я никогда не забуду – даже если до ста двадцати лет доживу.

Полицейские схватили маму с папой, надели на них наручники и толкнули к двери. Папа обернулся и посмотрел на меня.

– Никуда не уходите. Слушайтесь Клару. Она придет рано утром, как всегда, – голос его звучал привычно – спокойно и уверенно.

– Но… Куда вас увезут? – я было шагнула следом, но ленсман встал у двери.

– В полицейский участок. А через пару дней их, наверное, переправят в Грини [3] , – проговорил он, понурившись, словно нашкодившая собака.

3

Немецкий концлагерь в Норвегии. Действовал с 1941 по 1945 год.

– В Грини! – очнулся наконец Отто.

Ленсман кивнул, вышел следом за мамой и папой, проследил, как их втолкнули в большую машину.

Отто обнял меня за плечи. Мы молча стояли на пороге.

Зарычали двигатели.

Я опомнилась и, сбросив руку Отто, побежала следом.

– Подождите! – закричала я.

Надо остановить их любой ценой – даже если придется улечься прямо под колеса!

Но я опоздала. Фургон, в котором сидели мама и папа, набирал скорость. Мне его не догнать, хоть я и неслась, не чуя ног. Фургон увозил в тюрьму наших родителей, и все это по моей вине. Просто потому, что я посмотрела на подвальную дверь.

Дикие

звери

Отто заплакал. По его щекам потекли огромные круглые слезы. Он стоял неподвижно и молча плакал.

Мне же плакать совсем не хотелось. Меня раздирали другие чувства, их было много, они прыгали внутри, словно дикие звери. Что делать с ними, я не знала, но стоять на месте точно не получалось. Я закрыла дверь, подошла к столу и с такой силой придвинула его к стене, что цветочный горшок упал, а свечка переломилась. Легче от этого не стало.

Дикие звери никуда не делись.

Надо действовать! Для начала – проверить подвал. Что там, за второй дверью? Что обнаружили там полицейские?

Я открыла подвальную дверь, мы с Отто спустились по лестнице. Шкаф стоял посреди подвала, дверь в дальнюю кладовку была выбита, и в стене зиял черный проем.

Мы сделали еще несколько шагов. В кладовке было темным-темно. Отто нащупал выключатель. Лампочка на потолке тускло осветила убогую обстановку.

На полу валялись два матраса и два одеяла. В углу стоял рюкзак. Отто открыл его и вытащил одежду – явно детскую, для мальчика и девочки. Но не нашу.

Мы огляделись, но больше ничего не заметили.

Неужели тут и вправду кто-то жил? Ел, спал, да просто находился тут? В этой унылой клетушке, тесной и темной, где пахло гнильем?

Тут я заметила: из-под одеяла выглядывал какой-то предмет. Книга. Я вытащила ее – «Три мушкетера». На обложке – три знакомые осанистые фигуры со шпагами, в плащах и шляпах с перьями. Но моя книга лежала наверху, в гостиной, а эта была чужая. Я отложила ее в сторону – бережно, ведь кто-то дорожил ею.

Мы с Отто поднялись на кухню, там и уселись. Верней, это Отто уселся, а мне усидеть не удавалось, ни на секундочку. Рыси, волки и медведи внутри не желали уняться.

Я нарезала круги вокруг стола. Отто просил меня успокоиться, но безуспешно.

– Как я успокоюсь, если маму и папу отправят в Грини!

– Герда, мы все равно ничего не можем поделать.

– Мы должны их спасти. Например, сделаем подкоп!

Я как-то читала книгу, где говорилось, что одного человека посадили в тюрьму, а он выкопал длиннющий туннель и выбрался. Его звали граф Монте-Кристо. И все у него получилось. Значит, и у нас получится.

– Так только в сказках бывает, – возразил Отто.

Но возражений я не принимала. Отто что, не понимает? Это же я посмотрела на подвальную дверь, значит, я во всем виновата. Поэтому и придумать что-то должна тоже я! Впрочем, Отто ведь ни о чем не знает, а рассказать я не решалась. Он же тогда жутко рассердится.

Внезапно где-то совсем рядом раздался странный звук.

Словно в стене кто-то сидел.

Отто резко вскочил, а я замерла.

Мы прислушались.

Звук повторился. А я ведь и прежде его слышала! Это был плач!

Только раньше он доносился из подвала, а сейчас – из-за дверцы в стене. То есть из подъемника для продуктов.