Через костры и пытки
Шрифт:
Эти оценки верных христиан, современников Спинозы, свидетельствуют о том, что философ попал в цель. Действительно, трудно вспомнить другое философское произведение до «Богословско-политического трактата», которое с такой силой нанесло бы удар по религии, раскрыв ее назначение.
Слыша подобные суждения о своем «Трактате», Спиноза еще раз убеждался, как мудро он поступил, выпустив книгу анонимно. Можно себе представить, в каком бы положении он очутился, если бы религиозным мракобесам стало известно, кто написал «Трактат». А так они могли лишь строить предположения, упоминая имя Спинозы. Но одних предположений было мало для того, чтобы стереть его
Ну а Спиноза как будто стоял в стороне от всей этой шумихи, лишь прислушиваясь к ней, но не вмешиваясь в полемику, которая шла вокруг его сочинения. Впереди у него было много дел. Он торопился, ибо чувствовал, как подбирается к нему тяжелая болезнь. Часто наступали приступы кашля, которые душили его. Он понимал, что жить осталось недолго, хотя ему не было и сорока лет. И торопился, очень торопился.
Он не любил шума, старался держаться в уединении, чтобы иметь возможность спокойно писать. Однако слава о нем непроизвольно опережала это желание. Он получал множество писем от людей, которые хотели услышать мнение Спинозы по тому или иному вопросу, поделиться своими мыслями с великим философом. Эта переписка отнимала много времени. А он дорожил временем. Главным для него сейчас была «Этика», которую он должен завершить.
И вот настал день, когда Спиноза, усталый, но безмерно счастливый, спустился со своего мезонина, бережно держа в руках рукопись. Хозяева дома, где он жил, молча смотрели на него. Он положил рукопись на стол и, закурив трубку, опустился в кресло. Было утро. Он работал всю ночь. Но на лице его не было и тени усталости. Он окончил труд, которым жил годы. Это был итог всей его жизни.
Он не знал тогда, сколько еще придется выстрадать этой рукописи, прежде чем она увидит свет. Не знал, что его противники сделают все возможное, чтобы воспрепятствовать опубликованию «Этики». Не знал, что ему и его друзьям придется переписывать ее от руки и распространять в списках, ибо ни один издатель не мог набраться смелости издать новое творение великого философа.
Не знал он и того, что его «Этика» переживет столетия, будет оценена как одно из самых значительных произведений домарксистской материалистической мысли, войдет в историю мировой философии, принеся вечную славу ее создателю.
Барух Спиноза умер 21 февраля 1677 года, 44 лет от роду от болезни легких. Его нашли сидящим в кресле, подле которого лежала выпавшая из рук раскрытая книга. В работе он встретил и смертный свой час.
А после его смерти началась борьба за великого философа. Борьба долгая, упорная, не прекращающаяся до наших дней.
Богословы и духовенство после смерти великого мыслителя вдруг словно забыли о том, с каким негодованием они произносили его имя, требуя расправы. Они забыли о том, как прозвучали в амстердамской синагоге Бет-Яков слова проклятия в адрес Баруха Спинозы, забыли, как злобствовали раввины, призывая господа бога и земных властителей обрушить все кары на философа, выступившего с безбожными сочинениями.
Богословы стали говорить о том, что Спиноза всегда оставался глубоко верующим человеком, что восставал он лишь против тех представителей духовенства, которые пытались исказить религиозные принципы, восставал, защищая религию, требуя ее очищения от разного рода извращений.
Когда пять десятилетий назад в Гааге, в городе, где прошли последние годы жизни Баруха Спинозы, торжественно отмечалось 300-летие со дня его рождения, с юбилейной трибуны раздавались голоса, будто великий
Вот как случается порой в жизни. Мыслителя, обличавшего религию, ни на день не прекращавшего борьбу с ее служителями, мыслителя, которого считали злейшим врагом религиозной веры, богохульником, нечестивцем, отступником от веры, неожиданно посмертно превращают в союзника религии. Подобных случаев история знает немало. Защитники религии не раз прибегали к таким приемам. Если им не удавалось сделать великого мыслителя своим союзником при жизни, они принимали его в лоно церкви после его смерти.
Вся жизнь Спинозы, все его творения решительно опровергают попытки буржуазных философов-идеалистов и богословов поставить учение великого мыслителя себе на службу, использовать его авторитет в своих интересах. Те, кто хотел бы видеть Спинозу верным приверженцем религии, ссылаются на то, что во всех его работах присутствует слово «бог». Это действительно так. Но разве достаточно одного слова, чтобы делать подобные выводы?
Ведь дело, в конечном счете, не в самом слове, а в том, какой смысл в него вкладывается. А «бог» Спинозы разительно отличается от того бога, которому поклонялись и поклоняются приверженцы различных религий.
Бог Спинозы — это природа, это материальный мир, лежащий вокруг нас, который развивается по своим внутренним, присущим ему законам, а не управляется каким-то сверхъестественным существом извне. Иными словами, природа существует сама по себе и не испытывает на себе никакого влияния высших духовных сил.
Но разве это не материализм? Разве есть в подобном учении хоть что-то от религии, кроме слова «бог»? Не случайно один из православных богословов, митрополит А. И. Введенский писал: «Если у той сущности, которую Спиноза называет богом, нет ни воли, ни деятельности по целям, то что же это за бог?»
Философов, которые отождествляют бога с природой, «растворяют» в природе, называют пантеистами. В прошлом пантеизм использовался некоторыми мыслителями для того, чтобы отказаться от церковного бога, навязываемого им богословами. Эта форма и была избрана Спинозой для критики религиозного мировоззрения с позиций материализма. Не случайно Людвиг Фейербах считал, что для своего времени Спиноза нашел настоящее философское выражение материалистической тенденции нового времени, «он узаконил, он санкционировал эту тенденцию: сам бог — материалист».
Материалисты исходят из того, что в основе всего существующего лежит материя. Материальное, а не идеальное является первичным, изначальным, определяющим. Но ведь и у Спинозы первооснова — природа, то есть начало материальное. Так можно ли называть его идеалистом, можно ли отрицать, что его учение материалистично по своему духу, по своему существу?
В философии Баруха Спинозы были и непоследовательности. Надо иметь в виду, что уровень знаний в век, когда он творил, был недостаточно высок, а это в известной степени повлияло на то, что философ многого не мог понять, многого не мог предугадать. Оценивая в целом материалистическую философию Баруха Спинозы, следует вспомнить примечательные слова Ф. Энгельса, который писал: «Нужно признать величайшей заслугой тогдашней философии, что… она, начиная от Спинозы и кончая великими французскими материалистами, настойчиво пыталась объяснить мир из него самого, предоставив детальное оправдание этого естествознанию будущего».