Через лабиринт
Шрифт:
Трудно было Мазину взять из рук генерала папку, сохраняя спокойствие. Но еще труднее оказалось сдержать сменившее надежду разочарование. Фамилия "паука" была ему совершенно незнакома. И тем не менее ошибки быть не могло. Речь шла о палаче из Берегового.
"Стрельцов Иван Тимофеевич, - читал он, - год рождения - 1911, русский, сын купца, торговавшего и при нэпе, репрессированного за спекуляцию и контрабанду, добровольно перешел на сторону врага, изменив Родине, вступил в гитлеровские карательные войска... Участвовал в расправах над советскими
– Ну как, Игорь Николаевич? Пригодится материал?
Мазин все еще всматривался в фотографию Стрельцова. Конечно, она сделана лет двадцать пять назад. За это время можно потолстеть, потерять шевелюру, нажить близорукость, наконец. Но горбоносому стать курносым? Нет! Если только на фотографии снят действительно Стрельцов - это совсем не тот человек, который нужен Мазину.
– Благодарю. Пригодится, так сказать, негативно. Кажется, этот материал развеял одну мою фантазию. Но на всякий случай сделаю небольшие выписки и, с вашего разрешения, воспользуюсь фотографией.
Все-таки ему было жалко своей версии. Слишком долго и нелегко она вынашивалась. И потому, прежде чем отбросить ее окончательно, Мазин решил повидать Эдика Семенистого.
– Ненадолго только, - сказал врач.
– Все-таки сотрясение мозга.
Голова Семенистого напоминала не то белый футбольный мяч, не то шлем космонавта.
– Товарищ начальник! Вы ко мне?
– К тебе. Правда, ни цветов, ни пирожных не принес.
– Да я понимаю.
– Каяться на суде будешь. А мне нужна твоя помощь.
– Это с удовольствием.
– Ты как, читать можешь?
– Конечно.
– Тогда почитай-ка вот бумагу и скажи, кого тебе напоминает этот человек.
Семенистый поднес к самым глазам брусковский листок и начал читать сосредоточенно, даже чуть шевеля губами. Мазин ждал.
Эдик прочитал раз, глянул на Мазина из своего космического шлема, но побоялся сразу сказать и начал снова шевелить губами.
Мазин не торопил.
– Ну?
– спросил он, когда Семенистый вторично дочитал все до конца.
– Неужто дед наш таким гадом оказался?
– спросил он неуверенно.
– Хочешь сказать, что приметы подходят к Укладникову?
– К нему. И паук у него, и звать Иваном. Паук, правда, не на самом плече, а пониже.
– Значит, так мог подумать и Стояновский?
– Борька? Почему?
– Стояновский читал все, что здесь написано, за день до того, как пропал Укладников. А Роза Ковальчук, которая здесь упоминается, - его мать.
– Понимаю...
– прогудел футбольный мяч.
– Ничего ты не понимаешь. Иванов много, а любителей себя разукрашивать - еще больше. В бумаге речь идет не об Укладникове, а вот о ком.
И Мазин протянул фотографию Стрельцова. Семенистый глянул на горбоносое лицо человека в эсэсовском мундире.
– Ну дела! Кто ж это?
– На Укладникова не похож?
– Не. Старик курносый был.
– Он посоображал немного и спросил с опаской: - Неужели Борька попутал? И старика... того?
– Разберемся...
Был у Мазина еще один вопрос.
– Между прочим, Семенистый, никто не приходил к Стояновскому в день его отъезда?
Надежда на то, что он получит удовлетворительный ответ, была невелика, потому что Эдик работал и, следовательно, не был дома большую часть дня. Все это Мазин понимал прекрасно и поднялся уже со стула, когда Семенистый ответил:
– Приходил.
– Кто?
– Хромой такой...
"Инвалид!" - чуть было не вскрикнул Мазин.
– И они виделись со Стояновским?
Эдик покачал своим шаром:
– Нет. Он его не застал. Когда хромой пришел, Борька уже на вокзал подался.
– А тебе он ничего не сказал?
– Мне? Вроде нет. Так, ничего особенного. Сказал, что Борька ему нужен. Дело у него какое-то. Ну, я ответил, что уехал он на вокзал.
– И сказал, куда он едет?
Семенистый посопел под бинтами. Видно, опасался попасть в ловушку.
– Сказал.
Мазин встал.
– Ладно, поправляйся. Кое-что мы с тобой прояснили.
Однако ясность эта окончательно подрывала версию, на которую Мазин так надеялся. Теперь добраться до выхода из лабиринта можно было только в Тригорске. Там, в руках у Кравчука, оставалась последняя нитка.
В Тригорск Мазин прилетел, когда уже вечерело.
– Игорь Николаевич. Вы? Вот здорово!
– воскликнул Волоков радостно.
– Что нового?
– ответил Мазин вопросом.
Он чувствовал себя усталым. Хотелось отдохнуть, побриться и принять душ.
Однако слушал Мазин внимательно, и чем больше узнавал, тем скорее проходила усталость. Когда вошел Козельский, глаза Игоря Николаевича снова блестели.
– А вы, Вадим, что скажете?
– На этот раз Кравчук попался.
– Вы твердо считаете его убийцей?
– По крайней мере Укладникова.
Мазин подумал немного.
– Вадим, а как вы представляете себе все события от начала до конца? Попробуйте нарисовать эту картину, а мы посмотрим, не найдется ли в ней пробелов, незарисованных мест. И обсудим ее все вместе. Ведь решение предстоит принять очень важное.
Козельский оценил деликатность начальства.
– Я представляю себе дело так. Кравчук был в Москве на конференции. Оттуда он решил съездить на денек домой... Оформил заранее командировочное удостоверение и поехал. Заметим, что об этом никто не знал. Приехал он ночью, тестя нашел в котельной. Что произошло между ними, пока точно не известно, но скорее всего Укладников сказал зятю про тайник и деньги. Кравчук решил воспользоваться деньгами и убил тестя. Потом поднялся в квартиру и забрал деньги.