Через лабиринт
Шрифт:
– Помнит. Но я достал точный текст. Взял в библиотеке подшивку газеты за сорок четвертый год.
Мазин улыбнулся, а подбодренный Брусков уже совал ему в руки новый листок.
– Я показывал Майе. Она говорит, что это самое.
– Ого, вы уже целое расследование провели. Результат?
Брусков покачал головой:
– Неутешительный. Непонятно, зачем понадобился Стояновскому этот листок. Я думал, думал, идти к вам или нет, а потом все-таки пошел. Может быть, вы лучше разберетесь.
– Может
XIII
– Я считаю, что Кравчук должен быть арестован. Это опасный и дерзкий преступник, - сказал Козельский.
Мазин молча кивнул, но так, что нельзя было понять, согласен он с предложением своего помощника или только принимает его слова к сведению. Горячность Вадима была ему понятна. Он чувствовал известную вину перед Козельским. Нельзя было вместе с ним ездить к Кравчуку. Мазин поступил прямолинейно и ошибся. Но все-таки поведение Кравчука еще не давало оснований для ареста. Ведь они до сих пор не знали, где находился Кравчук после отъезда из Москвы.
Разговор шел в большом, с высоким потолком кабинете Волокова. Из окна виднелась желтоватая от восходящего солнца снежная вершина, напоминавшая Мазину большой кусок подтаявшего сливочного масла.
"Старею я, - подумал он.
– Исчезает романтическое восприятие".
– А что Дмитрий Иванович скажет?
– Мазин повернулся к Волокову.
Тот сидел за столом с двумя новенькими цветными телефонами.
– Задержать его, пожалуй, можно. Но причастность к смерти Дубининой под большим вопросом. Вот если вы докажете, что он покушался на вашу жизнь...
– Волоков посмотрел на Козельского.
– Я не говорил, покушался. Но я уверен, что напасть ему помешало только случайное появление курортника.
– Не вовремя он появился.
– Мазин чуть улыбнулся.
– В случае нападения картина была бы яснее.
– Особенно мне!
– Медицинский эксперт Глеб громко рассмеялся.
Козельский глянул на него с неприязнью.
– Ну, ну, Вадим! Не такие уж мы кровожадные. Просто аргументы ваши пока что слишком эмоционально окрашены. На вас действует Кавказ - абреки, кровная месть...
– По-вашему, Дубинину абреки отравили?
– О Дубининой нам расскажет Матвей Кириллович.
Васюченко, который терпеливо дожидался своей очереди, поправил очки на переносице и откашлялся:
– Картина, товарищи, так сказать, получается двойная. С одной стороны, ясная, но если постараться вникнуть, то не совсем...
Волоков переглянулся с Мазиным, будто поясняя, что на слог Васюченко обращать внимания не следует: все равно он дело скажет. Мазин понял. Козельский усмехнулся. Глеб, вытянув длинные, в узких зеленьгх брюках ноги, рассматривал носки туфель.
Васюченко еще раз откашлялся:
– Значит, штука такая... Товарищ судебно-медицинский эксперт заключает, что смерть наступила в результате отравления бытовым газом около часу ночи.
– Он глянул из-под очков на Глеба.
– В момент смерти умершая находилась в состоянии опьянения, что подтверждает и пустая бутылка из-под "Московской" водки на столе. Вот это, значит, будет первая картина. То есть женщина выпила и отравилась. Но нас интересует, зачем или, так сказать, умышленно или неумышленно все произошло...
Следователь обвел всех взглядом, как бы призывая оценить трудность задачи, и опять откашлялся:
– Известно, что самоубийцы обычно пишут записки, то есть поясняют причины. У Дубининой таковой обнаружить не удалось. И еще одна закавыка. Положение трупа, поза, так сказать. Позвольте представить фотоснимки. Спит человек - и все. На самоубийцу не похоже. Когда человек умирать собирается, он так спокойно лежать не будет.
"Верно", - отметил про себя Мазин, разглядывая снимок.
– Вот и получается вторая картина, так сказать, вступающая в противоречие с версией самоубийства. Но, с другой стороны, окна все, несмотря на жару, были закрыты и даже шторы опущены. Выходит, подготовка была, а это, в свою очередь, противоречит версии несчастного случая.
– А убийства вы не предполагаете?
– спросил Волоков.
– Рассмотрена и такая возможность, но...
– Васюченко развел худыми руками, - соответствующих фактов не обнаружено. Мы не нашли следов пребывания в доме посторонних людей. И опять, так сказать, главный вопрос - кому выгодно? В доме ничего не взято, то есть версия ограбления отпадает. Неизвестно нам и о какой-либо вражде, предполагающей месть по отношению к пострадавшей.
– Какой же все-таки ваш вывод?
Но Мазин не дал ответить:
– С выводами спешить не следует. Матвей Кириллович объективно восстановил внешнюю картину смерти Дубининой, но, возможно, не все следы удалось сразу обнаружить. Я хочу и сам взглянуть на место происшествия.
– Мы предполагали, что это потребуется, Игорь Николаевич, - сказал Волоков.
– Все в доме оставлено на своих местах.
– Вы не нашли там какие-нибудь письма?
– Все бумаги в комоде, в верхнем ящике.
– Благодарю, Дмитрий Иванович. А чем занимается Кравчук?
– Кравчука держим под наблюдением.
– Смотрите не провороньте. Думаю, что он понадобится. И еще два вопроса к вам, Матвей Кириллович. Первый. Соседка, кажется, нашла дверь незапертой. А какой замок в доме Дубининой?
– Замок нестандартный. Видно, делался по специальному заказу.
– Можно было захлопнуть дверь без ключа?
– Нет, без ключа нельзя, но ключ, собственно, торчал в замке с внутренней стороны.