Через тернии к свету
Шрифт:
— Папа! — визгнула царевна и затопала по воде, поднимая тучи брызг.
Водяной высунул свою уродливую голову из воды и брякнул зло:
— Со свету сживу! И тебя, и Кикимору, да и Лихо впридачу.
— А меня-то за что? — возмутилась притихшая было нечисть.
— Да сгуби ты эту пакость, мне не жалко, — покосился на Лихо Андрей, — А Кикимору не тронь. Кто вместо нее утопленников смотреть будет?
— А мне какое дело? — усмехнулась голова и нырнула обратно в озеро.
Андрей с Лихом дружно переглянулись и тяжко вздохнули. Что ни день, так новая беда. И снова отправились они в путь-дорогу
Пришли Андрей с нечистью лесной к богатырской избе, постучали в окошко. Никто не ответил. Тогда Лихо Одноглазое щелкнуло пальцами: налетел ветер и сорвал дверь в избу с петель. Вошли они и увидели: лежит на печи Илья Муромец, дремлет. Кольчуга да меч в углу стоят, плесенью покрылись. А сам Илья — глубокий старик. Голова с бородой — что белый снег. Руки ссохшиеся, трясутся, спина согнута, грудь впалая, а от старости богатырь ничего не слышит, да и видит плохо.
— Хорош женишок, а? — усмехнулся Андрей, — Может, оставим дедушку? Что толку его за тридевять земель тащить. Не дай Бог по дороге помрет еще.
— Нет уж, сказали Илью — приведем Илью. А то еще лет триста по Руси мотаться будем — богатырей собирать. Ты сколько сказок рассказывал?
— Да не помню уже, — почесал в затылке Андрей, — Кажись, немало.
— То-то же.
На сей раз мешок раскрывать не стали. Взвалил Андрей богатыря на плечи, что ребенка малого, и пошли они обратной дорогой.
Как увидела царевна, какого «женишка» принес ей ложечник, затряслась от злости, упала на землю и стала кататься, причитая:
— Да вы что — издеваетесь надо мной? Этот старый хрыч — мне в женихи?! А ну подите все вон — с вашими богатырями. Чтоб больше ни одного в этом лесу не видела!
— Плохие у тебя сказки, ложечник, — пожурил его Водяной, — Правды в них нет. Все выдумки да людская молва. Эх, придется свадьбу с Жабом Заморским играть.
Развеселился Андрей-ложечник от речи Водяного, но спрятал улыбку в усах. Только спросил: может, еще какую-нибудь сказку рассказать или на свадебке на ложках сыграть? Водяной осерчал — стукнул его плавником по голове, отвесил пинка под зад и прогнал из леса.
Тут вроде бы и сказке конец, да только не таков был Андрей, чтоб дела наполовину делать. Отнес он Илью Муромца обратно, в богатырскую избу, положил на печь да тулупом укрыл — чтоб старые косточки не мерзли.
А на обратном пути заглянул в колдовской лес, будто в родной — Кикиморе Болотной в ножки поклониться да спасибо сказать за то, что помогала ему и словом, и делом. Нашел он чудище болотное в слезах, на поляне среди маков рыдающее.
— Что приключилось, Кикимора? Отчего кручинишься, слезы льешь?
— Да как тут не плакать, если Марьюшка лесная в колодец упала. Вот-вот помрет. Кто тогда в лесу петь будет?
Ни слова ни сказал Андрей. Сорвался с места, будто крылатая птица, и полетел к сторожке — Марьюшку выручать. Едва успел. Девичья голова уже водой покрылась, губы синие, тело ватное. Вытащил молодец красавицу на свет божий, к себе прижал. Марьюшка открыла глаза, посмотрела на него с благодарностью и молвила устами сахарными.
— Спас ты меня, ложечник неумытый. Стало быть, замуж за тебя идти придется. Видать, судьба у меня такая.
Опечалился Андрей от слов таких обидных, но виду не подал. Отодвинул от себя Марьюшку, отпустил ее белы рученьки и сказал:
— Хороша ты, Маша, да не наша. Тебе богатыря дождаться надобно. А у меня уже невеста есть.
— Какая невеста! — рассмеялась лесная красавица, — Отрадушка твоя уже давно замуж вышла. Так что придется тебе меня брать. Не упрямься, а то еще передумаю.
— Не серчай, Марьюшка, — ответил Андрей и низко поклонился девице, — Не пара я тебе.
— Так уж и не пара, ложечник.
— Голос у тебя волшебный, Марьюшка, а у меня обычный. Глазищи у тебя, что малахиты зеленые, а у меня васильковые. А самое главное, девица, душа у тебя заколдованная. А моей, русской, волюшка мила пуще чудес всяких.
Сказал это Андрей, да и пошел прочь из лесу. Только не домой отправился, а стал бродить по белому свету, сказки рассказывать, деток малых тешить да ложки деревянные мастерить.
А ложки-то не простые, а волшебные. Один раз ударишь — песня складывается, другой — сказка рассказывается, а третий — дитя расшумевшееся затихает и спать укладывается.
И прозвали Андрея с тех пор не ложечником, а сказочником-кудесником.
Так и ходит он — людям добро несет да радость, счастье свое ищет, а в колдовском лесу больше не показывается. Прослышал он от старцев, что ходит за ним по пятам Лихо Одноглазое по поручению Водяного. Люб как зять стал сказочник-кудесник речному владыке. Да только вовек не сыщет его Лихо Одноглазое: чай не сладко опять на побегушках у болотной знати маяться. Вот и ходит следом, сказки слушает да на ложках потихоньку в кустах играет.
Оглавление
Приключения Снегурочки по вызову
Вышел на бумаге
«Дыши глубже» — приказала я себе, нервно поглаживая ледяной атлас накидки. Положение чуть хуже «фигово», но деваться особо некуда.
«29 лет, не замужем», как мантру повторяла про себя мамин диагноз. Стыдно, унизительно, да куда там — «красивая девка, но мозги с языком в коробочку бы, да под замок», любил повторять отец. Иначе всю жизнь одна, а так не хотелось бы.
— Добрый вечер! — обрадовался хозяин, распахивая дверь настежь.
— С наступающим, — улыбку я старательно тренировала перед зеркалом, чтоб совсем по-голливудски, — Снегурочку вызывали?
Взгляд хозяина, высокого худощавого самца с гравировкой «самовлюбленный придурок» на лбу, плавно спикировал вниз: от ярких блестящих губ, захватывая декольте на грани приличия, к бессовестно мерзнущим в капроновых чулках коленкам. Судя по всему, увиденное ему понравилось. Мне же не очень. Но образ причитающей над моим девичеством мамы толкал в спину незримым копьем.