Через тернии к свету
Шрифт:
— Ты, наверное, думала, что Единороги, как ангелы с крылышками, способны творить только добро и не в силах защитить самих себя от зла?
— О, мой повелитель, — вдруг воскликнула Магра, сообразив, наконец, что замысел потерпел крах, и упала перед ним на колени. Но Скорпион лишь яростно взмахнул хвостом и отшвырнул ее прочь.
— Я никогда не любил лицемерие, Магра. А ты меня реально достала. Вместо того чтобы выполнять свои прямые обязанностям — нести радость, свет, любовь в личине Единорога и наказывать зло, карать и вершить справедливость в панцире кровожадного Скорпиона, я занимаюсь, Вселенная знает чем, чтобы
Скорпион ударил хвостом по земле, и колдунья превратилась в сгорбленную слепую старуху с клюкой. От ужаса она не сумела выговорить ни слова, и только губы ее мелко-мелко дрожали, удерживая рыдания.
— Вот так, Магра, — удовлетворенно сказал Скорпион, — Ты по-прежнему способна творить волшебство, но лишь помогая другим людям. Шаг за шагом, чудо за чудом — и ты вернешь свою молодость и красоту. Правда, если я решу, что ты этого заслуживаешь…
Человеческая физиономия Скорпиона расплылась в ехидной улыбке, а затем взгляд его упал на Кьянти и Корбула, сжавшихся в комочек от страха в углу каменного грота.
— А вот и первое зло, — радостно воскликнул Скорпион, — Никому ведь не нужен этот жалкий толстый прыщ!
Корбул вдруг вытянулся, словно струна и лопнул, рассыпавшись песком на полу пещеры.
— А ты, — злобно ухмыльнулся Скорпион, обращаясь к Кьянти, — Ты весьма интересная личность. Куча славных мыслей и ни одного хорошего поступка. Пора осознать, что ты есть, юноша. Наверное, стоит тебе помочь.
Еще один взмах зловещего хвоста, и Кьянти превратился в лохматого рыжего пса, и тут же упал на землю, яростно вычесывая докучливых блох.
— Вот тебе собака-поводырь, Магра, — уже спокойно добавил Скорпион, поглядывая на ослепшую колдунью, — Забыл сказать: пройдя по пути Единорога, ты можешь вернуться отсюда лишь одним путем — путем Скорпиона.
Пещера вдруг затрещала, раздвигая каменные своды, с потолка посыпалась пыль и осколки сталактитов, а в противоположном конце образовался проход. Скорпион указал на него Кьянти, и то послушно подбежал к колдунье, ухватил зубами за краешек платья и потянул за собой.
Картина, которую он увидел с порога, оказалась совсем безрадостной. Нещадно палящее солнце, горы раскаленного от зноя песка, уходящие далеко за горизонт. Стаи смертоносных скорпионов, кишащие по всей пустыне. А в воздухе витал дух отчаяния…
Кьянти несмело сделал шаг вперед. Колдунья послушно ступила за ним. Иного выхода не было…
— Как ты думаешь, у них получится пройти? — спросил Единорог, появившись из-за спины гигантского членистоногого.
— Дойдут, — уверенно ответил Скорпион, — Если они прошли один путь, пройдут и другой. Правда, путь Скорпиона в тысячу раз труднее. Зато они доберутся до своей земли уже совсем другими людьми — добрыми и благородными, испившими свою чашу зла и скитаний до последней капли. Останется только добро. Таков закон. Равновесие не может быть нарушено.
Оглавление
Драконий
Выставка картин проходила в огромном зале Кентальвирского дворца, хозяин которого был страстным поклонником живописи, так что под каменными сводами можно было увидеть бесчисленные полотна как известных по всей стране, так и случайных странствующих мастеров, творящих свои шедевры в уголках убогих трактиров при свете одной лишь свечи. Пускали всех, кто соответствовал единственному требованию хозяина: произведения должны быть написаны рукою талантливого мастера. Поэтому блуждание по залу, наполненному запахом красок и тления, представлялось весьма увлекательным занятием.
Кларисса Торнвилль, старшая дочь наследника Харвея Торнвилля, прибывшая в сопровождении своей вдовствующей тетки, с интересом рассматривала многочисленные образы, живущие на картинах седых мастеров. В большинстве случаев было на что посмотреть, однако спустя четверть часа девушка и ее пожилая спутница слегка подустали: слишком много ярких впечатлений, слишком много явных талантов. Чувство восхищения притупилось, и на место его незаметно пробралась скука.
— О Всевышний, Марго. Все так отвратительно прекрасно. Даже некого поругать и возмутиться, как такой бездарь смог попасть на выставку, — обратилась Кларисса к тетушке. Пожилая дуэнья красноречиво закатила глаза.
— У хозяина великолепный вкус, Кларисса. Он бы не допустил ничего такого.
— Жаль… Совершенство в чистом виде обычно вызывает тошноту, — насмешливо заметила девушка.
Кларисса была довольно хороша собой. Стройная, рыжеволосая с красивой нежной кожей, она обычно привлекала восторженные взгляды мужчин. Портил ее только надменный взгляд холодных голубых глаз, таящий в себе скрытую насмешку. Кларисса слегка презирала тех, кто стоял ниже ее, и с вызовом смотрела в глаза тем, кто обладал большей властью. Окружающим было с ней нелегко, хотя, если она хотела, могла казаться очень милой особой.
Скука в основном была главной причиной, толкавшей ее энергичную натуру на поиски объектов для насмешки. Кларисса остановилась у одной из колонн зала и, прикрывая ладошкой зевок, скользнула придирчивым взглядом по соседней стене. Внимание ее привлекла довольно необычная картина: красивая обнаженная девушка слилась в любовном экстазе с омерзительным крылатым драконом, почти вдвое больше ее самой. Приглядевшись повнимательней, Кларисса увидела, что на самом деле ничего омерзительного в драконе не было. Напротив, он был очень даже симпатичен, просто сама картина казалась достаточно абсурдной, чтобы попасть под острый язычок Клариссы.
— Посмотри, Марго. Какая ужасная пошлость: картина откровенного прелюбодеяния девушки и мифического существа. Должно быть, у автора больная фантазия.
— Драконы исчезли пару веков назад, — согласилась тетка и с интересом посмотрела на картину.
— Что ты, дорогая, неужели ты всерьез веришь в эти сказки? Драконов нет, и никогда не было. Как и любви между этой красавицей и мерзким чудовищем.
— Картина написана с натуры, — неожиданно раздался слегка дрожащий старческий голос.