Через вселенную
Шрифт:
— Я готовил его на смену себе. Предполагалось, что за тебя возьмется он, а я буду заниматься кораблем. Когда он умер, мне пришлось самому обучать тебя… Я не готов был повесить на себя еще одного ученика и поэтому пренебрегал своими обязанностями.
Ищу его взгляд. Когда мы спускаемся на уровень фермеров, Старейшина ведет себя как этакий добрый дедушка. На уровне корабельщиков он превращается в старого короля, властного, но справедливого. Но лишь когда мы остаемся наедине, он открывает себя настоящего — или, по крайней мере, того, что мне кажется настоящим, — и этот человек, быть может, и стар, но в нем нет ни мягкости, ни слабины.
Что-то в этом молчании подсказывает,
— Так что? — вопрошаю я недовольно. — Теперь-то ты начнешь готовить меня по-настоящему?
Старейшина коротко кивает, а потом жестом приказывает идти следом за ним в учебный центр. Хромота усиливается, по тяжелой поступи видно: боль в ноге уже заставила его пожалеть о той вспышке гнева.
На уровне хранителей всего четыре помещения: наши со Старейшиной комнаты, учебный центр и Большой зал. Учебный центр — самое маленькое из них, там всего только и помещается, что стол да вход в гравитационную трубу. Большой зал — самое просторное. В нем хватило бы места для всех людей на корабле, если только они согласились бы встать плечом к плечу, но вход на этот уровень разрешен только нам со Старейшиной. Еще до Чумы, до того, как ввели систему Старейшин, и наши с ним комнаты, и учебный центр были кабинетами командования. И, судя по карте звездного неба на потолке, Большой зал, видимо, использовали при навигации.
После Чумы, которая случилась на корабле много десятилетий назад, все изменилось. Иначе было нельзя. Тогдашний Старейшина переименовал уровни, оставив верхний для себя и следующих Старейшин.
Для меня в том числе.
Оказавшись в учебном центре, Старейшина садится за стол. Я сажусь напротив. Стол этот, можно сказать, антиквариат — он помнит времена, когда корабль только отправился в путь, и сделан из настоящего дерева, из дерева с Сол-Земли. Меня завораживает жизнь, которой пронизано это дерево: оно дышало воздухом Сол-Земли, питалось из ее почвы, потом его срубили сделали из него стол и пустили путешествовать по Вселенной на борту «Годспида».
— Ты должен кое-что знать, — говорит Старейшина. Берет со стола пленку — цифровой мембранный экран, довольно неоригинально прозванный так за свою… эээ… толщину, — и проводит по ней пальцем, включая. Когда экран загорается, он прикладывает большой палец к панели идентификации личности.
— Доступ разрешен, степень — Старшая, — щебечет пленка. Старейшина печатает что-то на экране, а потом пододвигает пленку ко мне. Сквозь тоненькую мембрану почти видна текстура дерева, но тут мое внимание переключается на то, что хотел показать Старейшина.
Это план уровня корабельщиков — я узнаю главный коридор, от которого во все стороны отходят просторные помещения — лаборатории и цеха, мастерские и исследовательские центры. По карте рассыпаны яркие, суетливо движущиеся точки.
— Понимаешь, что это такое? — спрашивает Старейшина, забирая пленку обратно.
— Карта местоположения вай-комов.
Беспроводные коммуникаторы за левым ухом у каждого из нас не только позволяют связываться друг с другом, но и служат локаторами.
Я наклоняюсь над столом, чтобы лучше разглядеть схему. Прядь длинных седых волос Старейшины падает мне на лицо, и он заправляет ее за ухо, но я успеваю почувствовать запах мыла и какой-то другой, более резкий, от которого щиплет в носу.
— Видишь все эти точки? Каждая из них — это корабельщик. У каждого — персональное задание: каждый должен обеспечивать слаженную работу корабля. Главные члены команды — вот здесь, — он указывает на энергетический отсек, а потом проводит пальцем дальше, к машинному отделению, в котором я никогда не был, и еще дальше, в помещение за ним. — Центр управления находится здесь. Хотя корабль управляется автоматикой, если что-нибудь пойдет не так…
— Корабль поведешь ты? — восхищенно спрашиваю я. Воображение рисует мне Старейшину — бравого командира, почти такого же, как капитаны древних кораблей Сол-Земли, на которых путешествовали по океанам, а не по Вселенной. А потом мне представляется, как я сам берусь за штурвал.
Старейшина усмехается.
— Я? Нет, что ты. Старейшин не обучают вести корабль, его дело — им командовать. Командовать людьми. Все эти корабельщики, — он указал на мерцающие точки, — обучены выполнять свои функции в случае чрезвычайной ситуации на борту. — Он поднимает взгляд, уже немного затуманенный старостью, но по-прежнему пронизывающий меня насквозь. — Ты понимаешь, да? Управляют движением корабельщики, а не мы.
Картинка того, как я под крики «Ура!» сажаю корабль на поверхность Центавра-Земли, стремительно бледнеет и исчезает.
— О корабле позаботится команда, но корабль — это всего лишь кусок железа. Твоя же обязанность — заботиться о людях.
Он уменьшает масштаб, и секунду на экране загораются все три уровня — головокружительный лабиринт переплетающихся линий. Сам корабль практически круглый. Тонкая полоса на самом верху — уровень хранителей. Ниже — уровень корабельщиков, он чуть побольше размером и весь поделен на кабинеты и лаборатории. Под ним — основная часть корабля, в которой располагается уровень фермеров. На уровне хранителей мерцают лишь две точки — мы со Старейшиной, у корабельщиков точек примерно полсотни или чуть больше. Старейшина нажимает на схему уровня фермеров, самого огромного из трех. Справа — в Больнице — горят несколько десятков точек, а вот в Регистратеке пусто. По центральной части рассыпаны десятки огоньков, каждый из них — работник одной из ферм. Потом Старейшина нажимает на левую сторону схемы — там находится Город, и точек так много, что посчитать ни за что не получится. Не то чтобы была нужда. Я и так знаю каждого на борту корабля — две тысячи триста двенадцать человек.
Каждая из этих двух тысяч трехсот двенадцати мерцающих красных точек тяжелой ношей лежит у меня на плечах, каждая чуть сильнее придавливает к полу. Все они, все и каждый — под моей ответственностью.
Старейшина снова вытягивает на экран уровень корабельщиков и указывает пальцем на самое большое помещение — там находится двигатель.
— Двигатель, компьютеры, навигационная система и еще куча техники — выйти из строя может все, что угодно. Путь… далек, — он говорит это так, словно чувствует все две с половиной сотни лет полета. — Те, кто построил корабль, знали это. Поэтому они и назвали его «Годспид» [1] .
1
Godspeed (англ.) — пожелание удачи, чаще всего обращаемое к тому, кто отправляется в дорогу или затевает смелое предприятие. Буквально «пусть Бог дарует тебе успех». Слово speed, изначально значившее «успех, процветание», в современном языке переводится как «скорость».
Кроме того, «Годспид» — один из трех кораблей, которые под командованием капитана Бартоломью Госнольда достигли в 1607 году побережья Северной Америки. Это путешествие закончилось основанием второго постоянного английского поселения на континенте — Джеймстауна в колонии Вирджиния.