Черкес. Дебют двойного агента в Стамбуле

Greko

— Как осмотреть сады?

— Возьми этот план, на нем все отмечено. Наймешь лодочника у галатского моста, он довезет тебя до Бююкдере. – Стюарт выложил на стол стопку курушей. – Обе виллы там. И, кстати, там же находится официальная резиденция русского посланника. Раньше туда переезжали на лето, но после пожаров в Пере городское здание стало непригодно, там затеяли большую стройку, и посольские дачи забиты людьми. Так что покрутишься по округе, но к самой резиденции пока не приближайся, не стоит русским лишний раз на глаза попадаться.

— Что потом?

— Вернешься, и обсудим, как тебе выйти на греков-драгоманов из русского посольства. Твоя идея нам понравилась. Но это уже завтра. Теперь можешь идти.

Вышел во двор. Ахмет дежурил на привычном посту, знаком дал мне понять, что мои вещи наверху. Подниматься не хотелось: мой нынешний наряд в стиле «строго, но очень бедно» подозрений ни у кого не вызовет. Малику днем, наверное, не стоит беспокоить, чтобы не создавать ей проблемы. Оставалось выдвигаться на пристань и искать там лодку до Бююкдере.

Покинул караван-сарай и неспешно двинулся к Золотому Рогу, до Галаты тут рукой подать. На перекрестке притормозил, пропуская длинную арбу, прикрытую наполовину тентом.

Удар в спину застал врасплох. Я выставил вперед руки, чтобы не приложиться о булыжники лицом, но упасть мне не дали. Чьи-то сильные руки подхватили с двух сторон и закинули в арбу. Сверху кто-то уселся, вминая мою голову в солому.

Что происходит? Что за мода пошла меня хватать и куда-то тащить?

Помогите!

[1] Выражение «О’кей» появилось позже. Видимо, Стюарт решил, что от американцев можно ждать любой странности.

[2] Принцип легитимизма был установлен Венским конгрессом в1815 году. Следование этому принципу, придуманному Александром I, препятствовало долгое время России вмешаться в Греческое восстание.

[3] Официально термин «Большая Игра» приписывается Артуру Конолли, английскому разведчику. Но само словосочетание, мы уверены, могло применяться в битве разведок и ранее.

[4] Вопрос об участии английского кабинета в издании «Портфолио» – первого печатного издания, приоткрывшего завесу над тайной дипломатией – остается до сих пор дискуссионным, хотя исследователи склоняются к мысли, что правительство лорда Палмерстона в той или иной степени осуществляло финансирование и общее руководство политикой журнала.

Глава 8. Игра начинается.

Арба двигалась не спеша, хорошо если со скоростью неторопливого пешехода, подпрыгивала на неровностях, скрипела так, что, казалось, вот-вот рассыплется, с трудом вписывалась в повороты. Как ей удавалось маневрировать в тесных стамбульских улицах и не застрять у какой-нибудь лавки, хозяин которой нагло занял товаром проезжую часть, оставалось лишь недоумевать.

Но мне было не до разгадок тайн стамбульского трафика: я задыхался. Солома лезла в глаза, рот и нос, колола щеки и зажмуренные веки, пыль раздражала носоглотку. Если бы мою голову не придавливала бы чья-то тяжелая рука, разбил бы лицо в кровь на первой кочке.

Колеса застучали по дощатому настилу, потом дорога ощутимо пошла вверх. «Мост галатский проехали, теперь в Перу поднимаемся», – догадался я. Противно запахло старой гарью.

Арба остановилась. На меня накинули что-то плотное, затем споро завращали – в мгновение превратился в подобие гусеницы. Мой кокон вздернули. Я поплыл по воздуху, с ужасом понимая, что воздуха все меньше и меньше. Расчихался, из глаз брызнули слезы.

В полуобморочном состоянии даже не сообразил, как меня бросили на пол и освободили из тонкого ковра-покрывала. Я продолжал чихать и тереть глаза. В лицо плеснули водой, стало полегче.

Проморгался. Оценил диспозицию. Какое-то помещение в полуподвале с мутными стеклами почти у потолка, в арочных окошках с переплетами. Группа неулыбчивых мужчин в странной смеси турецкой и европейской одежды. И тот самый тип в черной феске, что преследовал меня и англичан по дороге из хамама.

— Ну, что, Коста Варвакис, нашлись на тебя методы? – спросил он по-русски с легким акцентом, презрительно щурясь.

— Вы кто? – с трудом ответил я вопросом на вопрос.

Черная феска удивленно присвистнул и перешел на турецкий:

— Голову по дороге отшибло? Мы пероты, нас весь Стамбул знает. Вопрос в том, кто ты? Не то беглый русский матрос, не то грек, не то босняк, любитель маскарада?

— Пероты? Жители Перы?

— Потрясающая проницательность. Повторяю вопрос: кто ты?

— Кто я? Человек прохожий, весь обшитый кожей, – нагло ответил по-русски. – Где мы?

— Не догадался? – хмыкнул «черная феска». – Ты в русском посольстве, вернее, в его прообразе.

— Почему в прообразе? – искренне удивился.

— Почему-почему? – передразнил меня этот тип, уже откровенно меня бесивший. – Нету пока у посольства своего дома в Константинополе. Доделка флигелей идет. Со следующего года основное здание будут строить. Но ты надоел своими вопросами. Я спросил, кто ты? Что задумал с англичанами? Почему на встречу с тобой примчался сам Уркварт?

Чтобы придать ускорение моему желанию отвечать, он резко пробил ногой мне в грудь. Я задохнулся от боли, опрокидываясь на спину. Но и сам лягнул его в щиколотку в ответ. Перот зашипел и снова замахнулся.

— Притормозите, ваше высокоблагородие, – остановил его какой-то старик, появившийся в поле зрения. – Негоже начинать с тумаков разговор с соотечественником – даже с предателем.

— Я не предатель и не русский беглец! – я ощерился зло и, смахивая с лица остатки соломы, добавил. – Разговора не будет, пока не пойму, кто вы на самом деле.

Спутники «черной фески» громко заржали, но тут же заткнулись, когда старик властно взмахнул рукой.

— Я помощник первого драгомана Российского посольства в Константинополе, Антуан Франкони. А человек, которого ты столь опрометчиво пнул ногой, важный чиновник благородного происхождения, из потомственных дипломатов. Был бы ты дворянином, тебя бы вызвали на дуэль. Но ты всего лишь стамбульское отродье, что крутится, где не следовало бы, и якшается с нашими врагами.