Черная армада
Шрифт:
— Местонахождение?
Изображение дрогнуло, поплыло, буквы заметались по экрану в хаосе, голос компьютера захлебнулся. Потом снова пошла информация:
— Под идентификационным личным кодом 8899972Х/3 никого не значится.
— Как это? Только что значилось.
— Ячейка заполнена посторонней информацией. Уточните код.
Я снова назвал Ликины данные.
— Объекта с указанными данными в банке нет, по указанному адресу квартира не занята.
— Дайте информацию, которая в ячейке. По экрану поползли крупные буквы. Дыхание у меня перехватило.
— "До свидания, дорогой".
Снова помехи, треск, после чего компьютер
— Ячейка пуста.
— Отбой, — вздохнул я.
Фокус с компьютером — это еще похлеще исчезновения Лики. Я всегда считал, что постороннему влезть в регистрационный компьютерный банк Миграционного управления невозможно. А уж в наглую, прямо на глазах стереть информацию — это вообще абсурд. Да еще послать игривую записку… Лика, милая, кто же ты такая?
Все сразу встало с ног на голову, слетело с катушек, и я безудержно катился куда-то под откос. Итак, внутри у меня тикает адская машина, в ближайшее время ждет командировка в ад, а любимая женщина оказалась привидением, запросто играющим с Большим Федеральным компьютером.
Бутылку вина, приготовленную для нас с Ликой, я осушил один. За ней последовала еще одна. Не подействовало — не было даже намека на опьянение. Пришлось взять еще одну, покрепче. Сегодня просто необходимо напиться.
Звонок СТ-фона прозвучал около одиннадцати вечера.
— Дома! — крикнул я, надеясь в глубине души, что
увижу Лику. Но это был Ким.
— Привет, Саша.
— Добрый вечер.
— Завтра в четырнадцать часов ты должен быть на Дмитровской базе.
— Есть.
— Ну что, Саша, тряхнем стариной?
— Еще как тряхнем, — подтвердил я без всякого энтузиазма.
НОВОСИБИРСК. 10 ИЮЛЯ 2136 ГОДА
Заместитель начальника Технического управления Министерства общественной стабильности был невысок, полноват и вызывающе лыс. В наше время, когда облысение давно уже не мировая проблема, такие лысины носят те, кто бросает вызов обществу и из кожи вон лезет, чтобы выглядеть оригинальным, да еще те, кому на все и на всех наплевать. Атаманенко удивительным образом сочетал и то, и другое. Его, с одной стороны, совершенно не интересовало ничего, кроме техники, и уж меньше всего общественное мнение. Вместе с тем он считал своим долгом выставиться так, чтобы у всех глаза на лоб полезли. Своими экстравагантными выходками он прославился не меньше, чем блестящими техническими решениями. Сейчас он вырядился в кошмарно безвкусный комбинезон, который время от времени вспыхивал и переливался всеми цветами радуги. Одежда, вполне подходящая для «левитантов» и «параллелыциков», но не для человека, занимающего солидный пост в солидном ведомстве. Хотя во что одеваются и как выглядят сотрудники — это у нас мало кого интересовало. Прощается и экстравагантность, чудаковатость в поведении, лишь бы человек был предан, полезен для дела. Угрюмые вояки из Министерства обороны при упоминании о нашем ведомстве брезгливо поджимают губы и цедят настолько презрительно, насколько возможно: «А, эти клоуны из МОБС! Карнавальные пугала. И какой дурак додумался присваивать им звания! Позор для военной формы».
Мы сидели в просторном помещении Восточной базы технического наблюдения МОБС в тридцати километрах от Новосибирска. Только что мы вышли из гиперзвуковой «Камбалы», покрывшей расстояние от Москвы за пятьдесят восемь минут.
Я и Ким устроились в креслах-пузырях. Мой начальник курил настоящую здоровенную
— Итак, коллеги, перед вами результат поистине титанических усилий наших лучших специалистов, хотя, к сожалению, его мало кто может оценить по достоинству. Обычно все розы достаются оперативникам, а все шипы нам.
— Мысль верна, — кивнул я, и профессор с подозрением посмотрел на меня. — Все правильно. Почти правильно. Вот только шипы достаются нам. А розы — это по вашей части.
— Да хватит трепаться! — сказал Ким. — К делу.
— Эта карта, — Атаманенко нажал на кнопку, и во всю стену появилось изображение Новосибирской ТЭФ-зоны, — результат полутора лет исследований.
Он щелкнул пальцами — изображение изменилось, стало разноцветным, пошло сетками и концентрическими фрагментами.
— Чтобы понять все, одной полицейской школы явно недостаточно, но я попытаюсь объяснить. Полтора года проводилось радиозондирование, эфирное сканирование, были использованы многие другие методы, в подробности которых вдаваться излишне. Для обработки данных привлекался Большой Федеральный компьютер. Но задача оказалась чрезвычайно сложна, достигли мы в итоге не так уж и многого.
— Понятно. — Я демонстративно зевнул.
— Вас клонит в сон? Прискорбно. Невежество — не лучший спутник молодежи. А в вашем случае невежество не просто неприлично, но и опасно для жизни. Вообще, как вы можете надеяться на что-то, если даже не сумеете отличить К-генератор от инфрафазового трансформатора!
— Ну почему же, пожалуй, отличу. К выпадам Атаманенко я давно привык, взаимные уколы стали уже традицией.
— Это обнадеживает, Александр. Вернусь к нашим баранам. Трудности оказались очень большими. Внешне в зоне ничего особенного не происходит. В лесах биоактивность выше нормы, но это свойственно для зон ТЭФ-поражения. Технологическая активность на первый взгляд нулевая, не считая барьера. Анализ низковибрационного барьера показывает, что он скорее всего создается одиннадцатью генераторами и они расположены так.
На карте зажглось ожерелье синих огоньков.
— Точность — плюс-минус два километра.
— Это все?
— Нетерпение тоже не принадлежит к числу достоинств, Александр. Нет, это не все.
Внутри ТЭФ-зоны замигало пятно площадью приблизительно в пятнадцать квадратных километров.
— Здесь происходит что-то странное. Оптические данные, эфиросканирование, инфраконтроль дают смещение относительно эталонных характеристик в полпроцента. Это выходит за рамки допустимого в тридцать восемь раз!
— Абракадабра, — поморщился я. — Ничего не понятно.
— Оно и неудивительно, ваш образовательный уровень оставляет желать много лучшего. Есть основания считать, что дремучий лес в этом месте — мираж. Фикция.
Я присвистнул.
— Н-да… А что там в действительности?
— Об этом я хотел бы узнать от вас, когда вы вернетесь. То есть если вы вернетесь.
— Типун тебе на язык! — нахмурился Ким.
— Ладно, ладно, не смотрите на меня голодными волками. Я же шучу.
— Ну да, — усмехнулся Ким. — Шутников в последнее время развелось немало. Пора начинать сокращать поголовье.