Черная богиня
Шрифт:
– Ну, хорошо! – мотнул головой Павел. – Хорошо! Мы переночуем здесь. Хотя знайте, мистер Филиппс очень плох. У него температура 41,4. Я только что померил. Если что-нибудь случится…
– Да заткните вы глотку этому шоколадному зайцу! – взвыл Ларин. Мибубу валялся в песке и пел.
– Давайте хоть палатку поставим, – Вероника вскинула голову к небу. – И так уже почти ничего не видно.
С палаткой провозились около часа. Потом собрали колючки, разожгли огонь, кое-как согрели воду, растворили в кружках кубики «Кнорр». Шелученко подсел к метавшемуся в машине Филиппсу и тоскливо глянул на Павла, пытавшегося
– Я еще никогда не видел, как умирает человек, – признался заинтересованный научным аспектом чужой агонии Алик. – А он точно может умереть? Честно говоря, я не хотел ехать в эту турпоездку… но Ларин, он… так просил, что я, дурак, согласился поехать в Судан. И вот что из этого вышло! Слушай, а он действительно умирает?
– Если он продержится ночь, есть неплохой шанс выжить, – Савельев поправил свернутое под головой Филиппса одеяло. – Все! С завтрашнего дня я здесь командую. Да и Мибубу, хочется верить, протрезвеет хоть немного. Мне даже жаль его, потому что я ему такой геноцид устрою!
Он выбрался из машины, подошел к костру, молча взял кружку с бульоном, напряженно вслушиваясь в многоголосое пение ночной пустыни. Где-то неподалеку раздавался вой гиен. Жирные мухи монотонно гудели в палатке.
Нага Мибубу привалился к бамперу «лэндровера» и громко храпел. И вот ведь странно, чертовы мухи не кусали его – возможно, от него так разило джином, что мухам негр казался чем-то абсолютно не аппетитным.
– Все это напоминает мне карнавал в Венеции, – хмыкнул Ларин. – Меня туда друзья три года назад пригласили, так вот хозяин дома Котька, он из русских, под негра вырядился. «С Новым годом, пошел на фиг» и все такое. А потом напился до чертиков да с лестницы скатился…
И Ваня залился визгливым смехом.
– Слушай, Ванька, что еще должно произойти, чтобы ты завязал со своими дурацкими шуточками? – сердито спросил Павел. – Кстати, у меня предложение: каждый из нас должен часа по два дежурить около бедняги Филиппса. А если ему станет хуже, будите меня.
– Я ему опять холодный компресс сделаю, – вызвалась Розова. – Даже если он и не очень помогает… я хочу, я должна что-то предпринять! Не сидеть же вот так, уставившись в одну точку… Эх, Пашка, и почему у тебя никаких лекарств с собой нет… – от бессильной досады Вероника даже перешла с Савельевым на «ты». И это она, доцент и проректор учебной части в каком-то небольшом институте!
– Кто ж знал, Ника… Мы же просто покататься хотели, до нас ребята из лагеря уже раз сто вот так ездили. Завтра я сам дорогу в лагерь искать буду. Находил в России-матушке по снегу, так и здесь найду, по песку, – криво усмехнулся Павел.
– Лучше уж по карте дорогу искать! – Вероника, не отрываясь, смотрела в ночь. Эта темнота казалась ей живым существом, и притом крайне опасным.
– Если бы карты правду говорили, – вздохнул Павел. – И если бы Филиппс продержался до утра…
…Мерое уже во времена двадцать пятой династии, в эру черных фараонов, была царской резиденцией. Но только после ухода из Египта кушиты вспомнили о своих собственных африканских корнях. Почему я сейчас заговорил об этом? Дело в том, что в полном соответствии с традициями африканского матриархата женщины стояли во главе царства и племени. Их
Как известно, Клеопатра проиграла битву с Римом. А вот с черными царицами императору Октавиану Августу пришлось изрядно повозиться. В 24 году до нашей эры мероиты здорово досаждали римским цезарям, как когда-то три тысячелетия до того не давали покоя египетским фараонам. Император Август даже послал против грозной черной царицы Мерое, всемогущей «одноглазой кандака», отряд карателей. Но правящая царица Мерое договорилась с цезарем об очень выгодных условиях перемирия и приказала по такому случаю воздвигнуть триумфальный храм солнца в Мерое. Прекрасную воительницу и талантливого дипломата женского пола звали то ли Аманисхахето, то ли Аманирерас.
Античное царство Судана сегодня находится в тени блестяще исследованного Древнего Египта. О том, что кушитские цари, черные фараоны, в восьмом и седьмом веках до Рождества Христова правили гигантской империей от Мерое до Мемфиса, от восточных границ Сахары до Красного моря, сегодня известно только кучке специалистов-египтологов.
Царство Мерое кануло в Лету, так и ненайденное и позабытое. Осталось только слабое дуновение тайны…
…Павел Савельев закрыл блокнот и спрятал вместе с ручкой в задний карман брюк. Он отдал дань своему пристрастию к черным фараонам: поехал в Судан вместе с друзьями на поиски африканского Эльдорадо. Пока что Эльдорадо оборачивалось к нему геенной огненной.
Вторым по счету дежурил Ваня Ларин. Он сменил Веронику. Вскарабкался в «лэндровер», сел рядом с мелко дрожавшим под несколькими одеялами Филиппсом и заговорщицки подмигнул молодой «археологичке».
– Ложись спать, – прошептал он и влажным полотенцем обтер покрытое мелкими бисеринками пота лицо англичанина. – Я-то привык не спать ночами.
Вероника благодарно пожала Ларину руку и выбралась из «лэндровера». И тут же лицом к лицу столкнулась с Аликом Шелученко. Он беспокойно бродил вокруг машины, курил сигарету за сигаретой и казался очень нервозным.
– Не могу уснуть, – пожаловался он. – А ведь устал просто смертельно. Это все проклятые предчувствия. – Вероника вопросительно вскинула на него глаза. – Я ведь сам с Карпат, в Москве только десятый год всего. И вот ведь проклятое карпатское наследство: дар провидца, ясновидение или что-то в этом роде. Наверное, слышали хоть что-то о молфарах? Нет? – Алик оскорбленно удивился, поправляя очки. – Иногда это ужасно. Заранее знаешь что-то, предчувствуешь. Ужасно. В средние века меня бы сожгли на костре.
– А сегодня не сжигают? – огорчилась Вероника, которой безумно хотелось спать. Алик молчал, покусывая ноготь на немытом уже четыре дня пальце. Московский бактериолог всем по секрету сообщил еще в первые дни их экспедиции, что мыться вредно, что, по его теории, кожа человека способна самоочищаться. Спустя пару месяцев участия в самовольных археологических раскопок и скитания по пустыне от Шелученко заметно попахивало самоочищающейся кожей. – Нет? Кстати, как у нас сейчас насчет предчувствий?