Черная царевна
Шрифт:
— Она вырастет и станет достойным человеком. Но… — Он сделал паузу, подчеркивая сказанное. — Не женой — мне. Прекрати это сватовство.
Богиня покачала головой, подняла взгляд от вязания.
— Я точно знаю, какая женщина переступит порог твоего царства, мой милый.
Портовый город Морин-Дениз насквозь пропах солью, рыбой, дымом и лошадиным навозом. В отличие от Варты здесь все еще было лето. Высокое солнце заливало все лимонным светом, ветер стих, было жарко.
Царевна закрыла глаза и подставила лицо солнечным лучам, наслаждаясь теплом. Стоящий рядом Эол скривился:
— Уверена, что хочешь здесь жить?
— Совершенно уверена! — ответила
Еще несколько минут назад она стояла у амбара в заброшенной деревне, потерянной среди леса, и вот в одно мгновение — уже здесь, в приморской столице, на смотровой площадке над городом.
Эол все продумал: они появились на вокзале у станции канатной дороги, среди толпы, и не привлекли внимания. Легкокрылый позаботился о ее внешнем виде. На царевне было белое муслиновое платье, неприлично похожее на ночную рубашку, широкополая шляпка с голубыми лентами и бумажными цветами, перчатки и атласные туфельки на невысоком каблуке. Надя сейчас совсем не отличалась от молоденьких панночек, прогуливающихся по привокзальной площади. Эол тоже был одет по моде Побережья — рубашка с накрахмаленным воротником, жилет, шейный платок, фрак, панталоны, туфли и цилиндр. Он выглядел старше, чем на балу. Может, заботы о ней его старят? Надя улыбнулась этой мысли и подошла к ограждению смотровой площадки.
Она надеялась, что бог-ветер исчезнет, как только доставит ее в город, но Легкокрылый следовал по пятам, не замечая ее дурное настроение.
— Если хочешь моего совета, то тебе лучше перебраться в Гритдж. Это город на западе. Он не такой шумный и славится Праздником Цветения. Красивый город.
Надя не ответила. Она любовалась Морин-Денизом и разговаривать с Эолом не хотела.
Город раскинулся на берегах бухты Мари-Клот, как яркий цветастый платок на плечах томной южной красавицы. Когда-то прибрежные города, как и лесные, были городами-государствами, но тридцать лет назад король Веит объединил их в Золотое содружество — конфедерацию городов с общим советом, собирающимся в Морин-Денизе раз в полгода. По рассказам пана Рукши, со дня на день все может измениться. За прошедшие годы король Веит с помощью династических браков, усилил свое влияние на Побережье, подготавливая города к переходу от конфедерации к абсолютной монархии. Когда и как это произойдет, пока не известно, но все к тому идет.
А пока Морин-Дениз — самый большой порт на Побережье, светская и торговая столица юга. Город тысячи колоколов. Со смотровой площадки он был виден весь: звонницы на каменных крышах, разноцветные купола храмов, площадь у Дворца Содружеств, порт, сотни мелких лодочек и шлюпок, пришвартованных к пирсу, и с десяток больших железных кораблей на рейде, тех самых, чьи механические внутренности оживлены дыханием бога-кузнеца.
Цветное море, о котором Надя столько читала и грезила, цветным отсюда не выглядело. Вода была синей ближе к горизонту и болотно-зеленой на моле. На западном склоне, за окружной стеной и апельсиновой рощей, блестел на солнце, словно рыбья чешуя, храм Ярока, или Бальдра, как принято называть его здесь. От него к городу тянулась медная паутина, питающая город светом. По широким улицам, сбегающим с берегов к морю, шли трамвайные пути. По двум из них в одну и другую сторону проезжали настоящие трамваи-конки, запряженные четверками лошадей.
Лошади в Морин-Денизе были маслянисто-черные и чернильно-синие, крепкие, приземистые, с пышными золотыми гривами и злыми мутно-голубыми глазами.
— Это морские?
Эол кивнул, покачиваясь на каблуках и со скукой глядя на проходящих мимо людей.
— А почему они не летают? Ведь их за это ценят?
— Над городом полеты для гражданских запрещены.
— Почему?
— Ну, они же лошади. Чтоб не гадили на головы. Ну? Долго еще будем здесь торчать? Жарко!
— Не думала, что боги потеют, — фыркнула Надя.
Эол показал ей язык.
Они спустились от привокзальной площади в город. Долго шли мимо красивых магазинов со стеклянными витринами, мимо контор, чьи фасады были заботливо выкрашены яркой краской и щеголяли друг перед другом вывесками.
Царевна с интересом рассматривала колокола на крышах. Зачем так много? Для праздников?
Она прислушивалась к говору окружающих, может, что-то поймет? Надписи на вывесках она читала без труда, но смысл разговоров ускользал.
С тех пор как государства рассыпались на отдельные города, языки в Яблоневом Крае смешались, объединились или потерялись вместе с пропавшими континентами. Самыми распространенными оставались аринский — в центральной части континента, гроенский язык — на Побережье, кало на островах и сканское наречие на севере. Дома, в Варте, Надя старательно учила все основные языки, но то, что она слышала вокруг, не походило ни на один из них. Говорить с Эолом не хотелось, царевна все еще сердилась на него и Роджера, но больше спрашивать не у кого. В конце концов Роджер — первый бог! Эол не мог его ослушаться, вот с Роджера она и будет спрашивать.
Царевна споткнулась, больно ударилась пальцами ноги о выпирающий из мостовой булыжник.
Роджер — первый бог.
Чем больше она об этом думала, тем больше путалась. Голова шла кругом, потому что из-за этого менялся смысл всех его слов и поступков. Почему он не признался сразу? Почему не явился в клубах дыма, верхом на какой-нибудь кошмарной твари? Почему не забрал ее, ведь она принадлежит ему от рождения? Невеста?
Надя снова споткнулась. Эол закатил глаза, подставил ей локоть, но Надя не воспользовалась предложением.
Зачем богу мертвых невеста, тем более такая, как она? Заберет его сердце? В смысле он влюбится в нее или буквально? С богами нельзя быть до конца уверенной.
— О чем задумалась, девочка?
— Не называй меня так.
— Что не так? Ты для меня ребенок, глупая! Я — бог и выгляжу, как хочу, но ты же не думаешь, что мне правда восемнадцать?
Надя отвечать не стала.
— Ладно. Я знаю, почему тебе это не нравится. Так звал тебя Анку? Хорошо, тогда я буду называть тебя «тетушкой». Вон и колечко носишь!
Надя сжала кулаки.
— Стесняешься, но не снимаешь?
Надя порывисто сняла перчатку и кольцо с пальца, замахнулась, чтобы выбросить… Эол, улыбаясь, ждал. Царевна бессильно опустила руку.
— Это не обручальное кольцо, Эол. Роджер не вкладывал в этот подарок такой смысл! Не дразни меня!
От обиды у нее на глазах выступили слезы, и Легкокрылый поспешил сменить тему разговора.
— Рассказать тебе о местном наречии?
Надя кивнула.
— Ты их так просто не поймешь, хоть и учила язык. Здесь так много приезжих из всех уголочков Края, каждый выговаривает как ему удобно. Твой гроенский и тот язык, на котором привыкли говорить в Морин-Денизе, уже и близко не похожи. Но ты привыкнешь!
— Я же родилась чародейкой, неужели знание чужих языков мне недоступно?
— Обидно, но нет. Учи!
В порту начали бить в колокол. Один. Второй. Еще два выше по улице и еще… Порт и улица наполнились металлическим стоном. Надя зажала уши и повернулась к Эолу. Он не выглядел удивленным.
На мостовую легли тени. Царевна подняла голову и увидела, как над домами в сторону порта пронеслись с десяток морских жеребцов с всадниками в алых мундирах.
Колокола гудели, но прохожие вокруг спокойно занимались своими делами. Никто не бежал, не прятался, и всадники не привлекли их внимания.