Чёрная книга Арды (издание 1995 г. в соавторстве)
Шрифт:
Только следы шрамов остались на золотой от загара коже. Человек спал глубоким спокойным сном. Это было последнее, что успел понять Вала. Потом он просто опустился на колени у ложа и так замер, не в силах подняться...
...Что-то прохладное и влажное осторожно коснулось его лица. Он медленно приходил в себя. Получается, так и сидел здесь, да с открытыми глазами - только не видел ничего, и не слышал... Да, зрелище не из приятных. Он не сразу понял, что происходит, откуда здесь Наис. А, поняв, дернулся, словно хотел дотянуться до плаща.
– Нет-нет, не надо! Отдохни...
– ее губы кривились в измученном подобии улыбки.
– Ты видела, - хрипло сказал он.
– Если бы я знала, Элло, разве посмела бы я... ох, я не то... прости... Надо было уйти, а я не смогла...
Оба они смотрели теперь на его руки: она - с болью и растерянностью, он - сжимая зубы.
– Ты не бойся, Астэллар, - с трудом выговорила Наис.
– Я никому не скажу... Теперь я понимаю, почему ты не хотел, чтобы мы видели... такое.
Он криво усмехнулся этому - "не бойся".
– Кто?..
– почти беззвучно.
– Не спрашивай.
– Ты воистину всесилен... Когда я была маленькой, - она говорила, как во сне, не замечая катящихся по лицу слез, - я любила слушать легенды о богах. Там и о тебе было; только теперь я вижу - ты сильнее, чем Элго Тхорэ наших преданий. И ты - человек. Знаю, можешь заставить меня забыть. Я прошу тебя - не надо. Я не хочу. Я никому не скажу. Но я хочу помнить.
– Я не отнимаю памяти.
Он поднялся, набросил плащ.
– Останься... куда ты, Элло?
– Домой, - он глубоко вздохнул и повторил тихо, - домой.
...Его звали Лэнно - Маг, один из лучших учеников Крылатого. Металлы и камни, цветы и травы открывали ему самые сокровенные свои тайны. Его называли мастером, но сам он считал себя только учеником, несмотря на то, что у него самого уже был ученик.
Илтанир. Ученик - в двадцать шесть лет, серебряных дел мастер... Немного было равных ему в работе с серебром. Однажды он разговорился об этом с Учителем:
– Я вижу так: серебро - металл-красота. Золото слишком ярко, приторно как-то, что ли...
– У нас...
– Вала помолчал, потом продолжил.
– На Севере золото тоже не слишком любили. Была чаша... Но был ведь и венец.
– Я помню. Но я больше люблю Луну и звезды, чем солнце.
– А сталь и железо?
– Это сила, но не красота. Железо жестоко.
Вала невесело усмехнулся:
– Оно и другим может быть, если слушать его...
Илтанир пожал плечами. Ненадолго снова воцарилось молчание, потом Вала задумчиво сказал:
– Хорошо. Я покажу тебе красоту железа.
...Мастера никто не станет тревожить, не нужен даже Знак Одиночества. Он работал один. Сбросил рубаху - некому было видеть его руки; перехватил волосы кожаным ремешком... Не торопился: выжидал полуночных часов, когда, под звездами знака Алхор, черный металл обретает полную силу. Смирял удивлявшее его самого нетерпение: хотелось увидеть, что получится, каким будет - это. Долгие дни прошли, прежде чем он покинул кузню. Остановился на пороге, щуря отвыкшие от солнечного света глаза.
Илтанир уже ждал его - словно почувствовал, что сегодня работа будет окончена.
– Что?..
Он кивнул - молча, внутренне посмеиваясь: кто бы мог подумать, что Вала может знать обычную человеческую усталость.
– Можно?..
Он жестом показал - входи. Говорить было тяжело.
Илтанир вернулся нескоро; когда вышел, в руках его был цветок черная лилия: листья похожи на узкие клинки, стебель тонок, чашечка цветка чуть серебрится, словно светится, лепестки - как лепестки огненных лилий изнутри усеяны мелкими красными пятнышками-искрами, а на одном мерцает тихим светом вечерней звезды капля росы, и лепесток чуть отогнулся под ее тяжестью...
Илтанир держал цветок на раскрытых ладонях, боясь вздохнуть. Заговорил не сразу:
– Я... я понял.
И склонился перед Учителем.
С тех самых пор он просил больше не называть его мастером, а месяц спустя пришел к Лэнно: "Тано, я только ученик... Позволь мне быть твоим учеником".
...Свечи горели в маленьком зале, трепетным светом озаряя лица троих: Лэнно наблюдал за тем, как плавится в тигле металл, Учитель, стоя вполоборота к нему, что-то объяснял Илтаниру.
Кипящий металл становился светящимся, серебристо-голубым. Лэнно хотел снять тигель с огня, но щипцы соскользнули...
В бесконечное мгновение Вала обернулся - рванулся вперед, отшвырнул Лэнно к стене - подхватил рукой падающий тигель - поставил его на огонь...
От непереносимой боли вскрикнул Илтанир, Лэнно стиснул голову руками, закусив губу - и так же внезапно, резко, боль отпустила их. Вала стоял к ним спиной, снова пряча руки в складках черного одеяния. Словно и не было ничего - только капля расплавленного металла мерцает на каменных плитах.
– Что...
– хрипло выдохнул Лэнно.
Не может быть. Померещилось?.. Ощущать чужую боль - так же естественно, как видеть или слышать. Но боли больше не было.
– Что с тобой, Учитель?..
Голос Валы прозвучал мягко и успокаивающе:
– Ты забыл, Лэнно: я не человек.
Лицо его напряженно застыло. Они не должны почувствовать это. Только не закричать. Хорошо, что не видят его лица сейчас. Нужно выдержать. Усилием воли он заставил себя забыть об ожоге. Высокая нота иглой чистого серебра вонзилась в мозг, волной нахлынула слабость. Лучше сесть, но нет, нельзя, они поймут, что он солгал.
– Ты хочешь сказать...
– Да. Я не ощущаю боли.