Чёрная книга Арды (издание 1995 г. в соавторстве)
Шрифт:
– Лжешь!
– Лгу?
– посмотри на Амрода и Амраса: разве они Нолдор по духу? Их волосы светлее, чем у Тэлери, и отливают серебром. Они могли бы стать говорящими-с-травами или слушающими-землю...
– Лжешь!
– Майдрос дрожал от гнева и бессилия.
– Лгу...
– Вала неожиданно грустно улыбнулся.
– Мириэль - Тайли Мириэль - приходила ко мне - там, в чертогах Мандоса...
– Молчи! Как смеешь ты, беглый раб Валар, позорить наш род?! Радуйся, что я не могу загнать тебе назад в глотку твои лживые слова! Будь ты проклят! Я еще
– Замолчи, - Вала пытался справиться с собой.
– ...И будешь ты висеть, закованный, на горе Таникветил, как...
Майдрос осекся. Мелькор стремительно поднялся с трона, шагнул к нему, и Эльф невольно закрыл лицо руками, словно хотел защититься - от чего? От смерти? От удара? От взгляда Мелькора?
Вала заговорил. Голос его был ровным и страшным. Без интонаций. Неживым.
– Славный подвиг. Гордость вашего рода. Конечно, тебе рассказали об этом. Но ты сам избрал себе кару. Ты испытаешь то же, что и они. Изведай боль тех, о ком вы не желаете помнить, внук Финве.
И по приказу Мелькора за правую руку на стальной цепи повешен был Маэзрос на одном из пиков черных гор.
Сначала он молчал. Потом выворачивающая суставы боль стала сильнее его, и он начал кричать. У каждого есть болевой порог; Маэзрос перешагнул его, и крики Эльфа смолкли, и полубеспамятство охватило его.
Не выдержал Мелькор.
– Освободите его! Освободите, снимите с него цепи - пусть идет, куда хочет! Пусть уходит! Я не могу этого видеть!
– Он получил по заслугам, Властелин, - жестко сказал Гортхауэр.
– Я не палач, - ответил Мелькор.
Однако посланные вернулись ни с чем.
– Нас опередили, Властелин...
Из "дневника" Майдроса:
...Похоже, я, старший из рода старшего сына Финве, первым изведаю тяжесть проклятья, павшего на наш род. О, я хотел казаться мудрым и могучим. Еще бы - самый старший в семье, выше всех ростом, законный наследник короны Финве. Собирался перехитрить Врага - перехитрил себя. И понял всю цену братской любви в нашем семействе. Но кто же мог подумать, что Враг не лжет? С молоком матери мы впитали простую истину: Враг есть Ложь. И обманом мы хотели ответить на обман...
...Тогда, когда меня, связанного, тащили в Ангамандо, я уже не надеялся ни на что. Знал, что мне конец. Может, мне следовало быть хитрее и скрытнее, не кричать ему в лицо всех тех оскорблений, что я выкрикнул в отчаянии? Может быть. Ведь он знал тогда, что братья предали меня... Не забуду его слов: "Изведай боль тех, о ком вы не желаете помнить, внук Финве".
Я ненавижу его. Нет, это не пламенная ненависть. Эта ненависть привычная с детства, холодная и спокойная. А братцев своих я ненавижу действительно пламенно. Не они пришли спасти меня, видимо, считая мое дело пропащим. Не они, а преданный мной Финакано...
...Как они пялились на меня! Маглор, этот болван, что кроме песен ни в чем не смыслит, хлопал глазами, разинув рот. Красавчик Келегорм прятал свой страх и стыд за кривой
...Однако пришлось увести братцев с их воинством подальше от земель Нолофинве, чтобы не началась грызня. Карантир долго жить в мире не может ни с кем...
...Предания гласят, что лишь один из Валар приходил к Людям. Предания гласят, что лишь единожды Мелькор покидал свою твердыню на севере Белерианда.
Предания не лгут.
ЗЕМЛЯ-У-МОРЯ. 5-250 ГОДЫ I ЭПОХИ
...Черный ветер качнул ветви деревьев, пригнул высокую траву. В следующую минуту человек устало опустился на землю и лег, подставив лицо мягкому свету звезд.
Слишком тяжело. Дорого обходятся валимарские украшения. Он грустно усмехнулся: никогда не думал, что можно отнять эту способность - летать.
Он не сразу поднялся. Было хорошо просто лежать в высокой траве, вдыхая горьковатый свежий ветер. Ветви деревьев тихо покачивались над ним, и шептали что-то звезды...
Здесь все было знакомо ему, хотя те деревья, что когда-то создал он для этих лесов, теперь упирались вершинами в небо - а он помнил их юными робкими ростками, едва доходившими ему до колена.
Он шел медленно и осторожно, вдыхая терпкий запах можжевельника, бережно раздвигая ветви молодой поросли. Листья были влажными от росы, и седые волосы его были осыпаны мелкими сверкающими каплями. Он собирал прохладные кисловатые розово-красные ягоды брусники: они приятно холодили ладони, и он чувствовал, как утихает боль...
Звери выходили ему навстречу из лесной чащи: странные, невиданные в Средиземье молчаливые звери, похожие на неясные чудесные видения, на призрачные колдовские фигуры, сотканные из лучей луны и тумана. Они не боялись его, и он улыбался им.
А потом появился Белый Единорог - первый из этого древнего рода, чьи глаза были похожи на зеленый луч, странный дар моря и заходящего солнца, по преданиям делавший людей счастливыми. Единорог помнил его и, подойдя, положил голову ему на плечо. Зажмурил огромные удлиненные глаза, когда осторожная рука провела по его гордой шее.
"Ты помнишь?.."
"Да. Только ты был другим, Крылатый".
"Я изменился".
"У тебя печальные глаза, а волосы совсем белые... Что с твоими руками?"