Черная книга колдуна
Шрифт:
— У Макса своих забот полно! Он родину-мать за мягкое место щупает. Доживет ли до утра, не знаю… — Авдотья Захаровна помрачнела и задумалась.
— В смысле? — прищурился Кирилл.
— Да нешто летом отдыхают?! — всплеснула старушка руками. — Из боярского плена вызволять пошел Марфушку!
Странно, но поначалу Кирилл даже улыбнулся, не сразу сообразив, что в плен взяли Машку, и вот бы знать в какой! На словах выглядело не страшно. Но минуту спустя он молча взвыл. Кто?! Навская сила не знала ни жалости, ни пощады, когда косила людей. Могли в дом терпимости продать, или на те же органы, или за границу переправить, или выкуп потребуют, Макс теперь не бедный…
Кириллу вдруг захотелось сию же минуту
— Был ты, Кир, дурак дураком, дураком и остался, — засмеялась старушка, снова напомнив ему бабу-ягу. — Да кто, когда болел за человека?! На всей матушке Руси человека-то и не сыскать. Не бьемся мы, думаешь, за землю-матушку? Про деревню сказывают: Черемушки богато живут — а богатство разве не с Черемушек зачинается? Пришли, посмотрели. Можно, если по уму. И вроде ума много не надо. Запруду сделай — рыбу выпусти, а на другой год бери да продавай. Или вот займись-ка глиной — и горшок, и кирпич, и алюминий. Или лес. Разбей на сто участков, руби да высаживай, руби да высаживай, чтобы и правнукам было что рубить. Ель, сосна, лиственница, кедр… А как раньше-то было, пошел человек в лес — и малиновую веточку с собой прихватил, а то и рябину, и смородину, и черемуху, и яблоньку. А через десять лет пошел в лес, и глаза радуются. Ты с добром, и к тебе добро. Не придут вороги за человека заступиться, Макс и Машенька дела их черные на белый свет вытаскивают. А когда люди знают, по сторонам посматривают. По тебе работа, али нет, уж и сомневаться начала…
— Авдотья Захаровна, обижаете! — покраснел Кирилл. — Я, правда, я со всей ответственностью… Просто, мы в горы собирались, чтобы мои без работы не остались.
— Ну, до того времени доживем ли? — старушка опять тяжело вздохнула.
Кирилл проводил своего преподавателя до пещеры. Два раза пришлось остановиться, чтобы не столкнуться с людьми нос к носу. Еще раз остановились на капище, присев на берегу.
— Запомни, Кирилл, никакой самодеятельности. Смысла нет объявлять врагами человека темного. Мы ж не звери. Заплатили, он и соблазнился. Не он — придут на его место другие. Нам на самый верх подняться надобно, чтобы судьбоносного запеленговать. А там уж без нас разберутся. Или пригрозят, или по головке погладят, или на другую сторону повернут.
Ну, в сравнении с тем, чем занимались Макс и Машка, дело было плевое. Даже обидно. Избавившись от всех сомнений, Кирилл кивнул.
— Ну а как там Светлана наша? — с теплотой в голосе поинтересовалась Авдотья Захаровна.
Кирилл улыбнулся, задумавшись, раскрывать ли Авдотье Захаровне всю правду. И решил, что стоит, чтобы и она на его счет иллюзий не питала. Признание получилось сбивчивым. На ноги она встала, костыли оставила, ходит, опираясь на трость — и пока походка, как у гуся лапчатого. Но тренировалась много, два часа утром и три вечером, укрепляя атрофированные мышцы позвоночника, и часа два плавала в реке, пока кожа не покрывалась пупырышками. Плавать у нее получалось лучше всего, она легко переплывала реку туда и обратно. Травы оказались чудодейственными.
— Алинка твоя молодец, — похвалила Авдотья Захаровна, одобрив его выбор. — Собирала грибы, ягоды, будто деревенская. Приятная на вид, статная, веселушка-хохотушка… Ну да не будем загадывать наперед, — Авдотья Захаровна поднялась, кивнула, скрывшись в пещере, что-то пробормотав себе под нос.
Какое-то время Кирилл еще сидел на капище, а после, наломав березы на веники, поторопился домой, еще издали заприметив остановившуюся возле дома газель.
Глава 19. Тяжело в учении, легко в бою
Прошло всего несколько дней, а Кирилл проклял и себя, оттого что так глупо попался на удочку, и Авдотью Захаровну — и правильно ее побаивались, и Артура Генриховича, который спал четыре часа в сутки, а остальное время колесил туда-сюда, нигде не задерживаясь. Не мозолить людям глаза уже не получалось. В том, что Артур Генрихович — Хранитель, сомневаться не приходилось. Он слыл вездесущим и всегда отдавал четкие указания, после чего сразу начинали работать слажено, а мог подолгу разговаривать с людьми и посидеть с ними, расспрашивая о семье, о детях, о том чего ждут от будущего. Люди его и уважали, и побаивались. Сообщения он всегда передавал точные, с указанием времени переброски с одного участка на другой, и Кириллу, кроме того что он не высыпался, сильно уставая, работать с ним было несложно. Иногда, когда Сам был в поле, удавалось состряпать себе алиби. Крутится возле дома Артура Генриховича для Кирилла тоже оказалось вполне естественно, Александр был его соседом, так что иной раз Кирилл оставался ночевать у брата, чтобы рано утром не вызывать подозрений, и даже прикрыть, если что.
Наконец-то ситуация начала прояснятся. За Артуром Генриховичем следили шесть человек, разбившись на пары. Двое часто крутились около дома, приютившись у того самого соседа, который сильно раздражал Мирославу коровой и забором. Дом у него, который как раз стоял напротив дома Артура Генриховича, был ветхий, поэтому через день после полученных данных ему выдали ордер на новую квартиру за рекой, предоставив машину для переезда. К великой радости Мирославы, ветхую избу снесли, разделив участок между двумя соседями слева и справа. Теперь у Александра и Игоря Степановича, еще одного заместителя, огороды были как раз вполовину огорода матери. Александр был так рад, что уже на следующий день после разрешения занять землю — день как раз выпал на выходные, — собрал бригаду и перенес забор, разметив новый участок под сад и под детскую площадку. Сразу после этого вокруг дома Артура Генриховича посторонних не осталось, только свои.
Еще двое дежурили недалеко от административного здания, а двое рыскали за ним, отслеживая передвижения.
— Двенадцать соток для деревни мало, — Артур Генрихович пришел поздравить Александра, едва взглянув на Кирилла. — Восемнадцать, куда ни шло. Просторы кругом, куда не посмотри. Привязаться к земле легко, а жить без нее не получится.
— Мне надо за дипломом съездить, — отпросился Александр.
— Ты молодец, — похвалил Сам. — Собирайся, поехали. Оборудование надо забрать. Пока грузятся, успеешь?
— Успею, — по-деловому бросил Александр, бросив Мирке: — Собери!
Все как-то сразу засуетились, забегали. И вдруг Кирилл услышал в голове обращение Артура Генриховича, в то время как он о чем-то лепетал с Олежкой.
— Я буду дома через два дня. Попробуй выйти на контакт с повстанцами и пошарить в голове. Не телепаты легко выдают себя с ног до головы.
— Я знаю, — так же мысленно ответил Кирилл, забеспокоившись. — Но если заказ пришел из города, вас могут ждать на обратной дороге. Шесть человек — это много. Могут быть еще, о которых мы не знаем.
Сам усмехнулся.
— Жирный кусок Черемушки, мы ж запустили фирменную линию. Богато жить нынче опасно. Есть три дороги: по старой, по новой, и вертолетом. Здесь им меня не поймать. Приходи сюда, пока меня нет. Я слышал, они интересовались твоей подноготной и слегка удивились, когда сообразили, что мы выходим почти в одно и то же время.
— Понял, — слегка наклонил голову Кирилл, усмехнувшись. — Я допрошу, с какой стати.
— И если будет возможно, узнай номера входящих и исходящих. Сам знаешь, послать официальный запрос мы не можем, но пробить, вполне. Если начнут упрямиться, действуй жестко. Нам с ними церемониться ни к чему, ребята опасные.