Черная книга секретов

Хиггинс Фиона Э.

— Джо Заббиду, — сказал он, протягивая коротышке руку.

Тот уставился на моего хозяина, будто на гусеницу какую.

— Гадсон, — процедил он. Руки не подал. — Иеремия Гадсон. Местный делец. Большая часть этой деревни — моя.

Услышав это имя, я навострил уши. Вот, значит, кто, сам того не зная, доставил меня в эту деревушку и заодно изменил мою судьбу.

Слова его, произнесенные с большим апломбом, были встречены в толпе язвительными смешками и сердитым шипением. Коротышка грозно насупился, упер руки в бока и давай принюхиваться — точь-в-точь боров, который роет землю. По сторонам он даже не глядел, и стой

я в толпе, мигом бы стащил у него кошелек. Мерзкий тип, он это заслуживал. Тут я вспомнил, что от кошелька-то господина Гадсона уже избавил, и прикусил губу, чтобы не рассмеяться.

Хозяин и Гадсон стояли лицом к лицу. Джо спокойно изучал Иеремию, и я тоже присмотрелся. От этого господина так и разило богатством: волосы припомаженные, пальто темной шерсти — по самой последней моде. Коричневые бриджи и начищенные сапоги для верховой езды — добротные. По правде сказать, разило от него не только богатством, но и кое-чем еще.

— Вот что, мистер Заблуду, или как вас там, — начал Гадсон. — Нечего вам тут делать. Прогорите. У местных за душой ни гроша. — Он злобно хохотнул и еще больше напыжился. — Уж мне ли не знать: они почти все у меня в должниках.

— Посмотрим, посмотрим, — отозвался Джо, слегка отстраняясь от зловонного дыхания Гадсона. — В прошлом я неизменно убеждался, что от моей помощи людям только польза и благо.

— Помощи? — переспросил Гадсон. — Не больно-то нам нужна тут ваша помощь. Местным я помогаю сам. Понадобятся им деньги — они знают, к кому обратиться. Сами увидите, это моя деревня. Прогорите, говорю вам.

Гадсон резко развернулся и, загребая кривыми ногами, зашагал прочь с очень довольным видом: как же, поставил чужака на место, да еще при всем честном народе. Чем быстрее он шел, тем больше смахивал на пыхтящего борова.

— Иеремия Гадсон, — негромко произнес Джо. — О, наши с тобой дороги еще пересекутся.

Появление Гадсона как-то смутило и обескуражило здешних жителей, и толпа потихоньку начала расходиться. По двое, по трое местные спускались с холма, цепляясь друг за друга, чтобы не поскользнуться. Не уходила только девочка, топталась невдалеке. Лицо ее показалось мне знакомым, но, пока она не подошла поближе, я никак не мог ее признать.

— День добрый, — тихо сказала она, и я вспомнил: это же Полли, служанка Гадсона!

— И вам также, — ответил я, а что еще сказать — разрази меня гром, не знал, так что мы просто молча таращились друг на друга. Замученная, замерзшая, ножки тощие, руки покраснели от стужи, а пальцы так и вовсе посинели — она была без перчаток.

— Пойду я, пожалуй, — наконец решилась Полли. — Гадсон разозлится, если узнает, что я с тобой толковала. — С этими словами она поспешила прочь.

Мне стало ее жалко — по всему видать, Гадсон хозяин не из лучших.

Джо все это время, как ни в чем не бывало, наблюдал за нами, прислонясь к стене под вывеской.

А потом вдруг резко повернулся и уставился куда-то в другую сторону. Я посмотрел туда же, куда и он, и увидел сгорбленную фигурку с лопатой на плече. Человечек с лопатой с самого начала стоял в толпе, морщинистое его лицо ничего не выражало. Теперь, когда все разошлись, он,

в отличие от остальных, двинулся не вниз, а на вершину холма — на кладбище. Джо дождался, пока человечек скроется за кладбищенской оградой, и поманил меня к себе.

— Поспешим, — велел он и двинулся вслед за человечком.

Я запер дверь лавки и последовал за хозяином, изнывая от волнения.

Глава девятая

Обадия Доск

Деревенская церковь высилась посреди старого кладбища, а поскольку располагалось оно на склоне холма, трудновато было выкопать могилу так, чтобы она получилась не набекрень. К счастью для местных, Обадия Доск, могильщик, дело свое знал и всегда старался, чтобы дно могилы вышло ровным и чтобы покойник упокоился на спине, а не на боку. На каждых похоронах родственники и близкие покойного переминались с ноги на ногу — стоять ведь приходилось на склоне. Только горные козы, временами забредавшие сюда, ничего не имели против холма — им было не привыкать, а к тому же решительно все равно, под каким углом щипать траву и объедать кусты. Здесь козы чувствовали себя как дома. К тому же трава и кусты на кладбище по известным причинам зеленели особенно пышно.

Джо, сопровождаемый Ладлоу, миновал ржавые церковные ворота, остановился и прислушался. Ветер донес до него равномерный свистящий скрежет лопаты. Оглядевшись, Джо увидел невдалеке, за надгробиями, Обадию Доска, занятого работой.

Могильщик и в молодости был сутул, а с возрастом превратился едва ли не в горбуна. По его виду сразу можно было сказать, что он всю жизнь копал могилы, — даже пальцы у него со временем скрючились точно по форме ручки лопаты. Ухватить такими клешнями какую-нибудь мелочь было одно мучение, но Обадия радовался, что хотя бы бутылку эля ему держать удобно.

Обадия не сразу заметил пришельцев. Завидев их, он выкарабкался из ямы по приставной лесенке и не без усилий воткнул лопату в земляной холмик у края могилы. Лоб и даже брови у него блестели от пота. Могильщик утерся тыльной стороной кисти, оставившей грязный след. Нелегкая это работа — копать яму в шесть футов глубиной в промерзшей земле.

Джо Заббиду приветливо поздоровался с Обадией и пожал ему руку.

— Я видел вас у лавки, — объяснил он.

— А-а, вы ростовщик, — пробурчал могильщик. — Ну так знайте: от меня вам проку не будет. Что на мне — вот и все мое добро.

Он подозрительно глянул на Ладлоу, прятавшегося за покосившимся надгробием. Парнишка могильщику сразу не понравился — такому палец в рот не клади, живо отхватит. Вон какой тощий, небось голодный. Да еще и смотрит, не мигая, прямо жуть берет.

— Это еще кто? — спросил могильщик.

— Мой помощник, — не растерялся Джо и подвел Ладлоу поближе.

Парнишка улыбнулся и, поколебавшись, протянул могильщику руку. Тот не шелохнулся.

— Помощник? Подмастерье, стало быть? И вы ему платите? Все вы, ростовщики, одинаковы. Жалуетесь на бедность, а сами живете припеваючи.